Будущий писатель родился 12 декабря (29 ноября) 1905 года в Бердичеве, где его отец работал инженером-химиком, а мать преподавала французский язык. Правда, звали его тогда Иосифом, а отчество было Соломонович. «Русифицировал» свое имя он уже в советское время.
Когда подошло время получать образование, родители определили сына в киевское реальное училище. Но вскоре по стране прокатилась череда революций, а затем и гражданская война. Пришлось Гроссману вернуться в родной Бердичев и доучиваться там в единой трудовой школе. В 1921 году Василий поступил в Киевский институт народного образования, а затем перебрался в Москву, где продолжил обучение на химическом отделении физмата МГУ.
Именно к периоду учебы Гроссмана в Москве относятся «пробы пера». Первые небольшие рассказы были во многом подражательными, ничто в них не предвещало, что автор со временем вырастет в крупного прозаика. Писать Василий продолжил в Донбасе, где работал после окончания Университета. Здесь Гроссман встретился со многими интересными и самобытными людьми, глубже узнал жизнь народа.
Этапным в судьбе Гроссмана стал рассказ «В городе Бердичеве» о беременной женщине-комиссаре, оказавшейся в захваченном белыми городе, написанный в начале 30-х годов. О рассказе благожелательно отозвался Максим Горький, с которым у автора был долгий разговор. После этого Гроссман решил серьезно заняться писательским трудом. В 1934 году увидела свет его первая повесть «Глюкауф», в которой писатель попытался многопланово показать жизнь шахтеров. Вскоре были опубликованы несколько сборников рассказов.
Воодушевленный успехом, Гроссман принялся за серьезный роман о жизни рабочего парня, втянутого силой обстоятельств в революционную борьбу и ставшего сознательным большевиком. Две части романа «Степан Кольчугин», задуманного как трилогия, были опубликованы перед войной и удостоились хороших отзывов критики. Роман даже выдвигался на Сталинскую премию, а это для молодого автора, только что принятого в Союз писателей, несомненный успех.
В этот период Гроссман совершил поступок, на который тогда мог отважиться далеко не каждый. Писатель «увел» жену Ольгу у своего собрата по перу Бориса Губера. А когда в период репрессий 1937 года арестовали Бориса и Ольгу, забрал их детей к себе и стал ходить по инстанциям, добиваясь освобождения женщины. Удивительно, но он смог добиться освобождения Ольги, доказав, что она фактически была его супругой, а не женой арестованного Губера.
Когда началась Великая Отечественная война, Гроссман, как и многие писатели, стал военным корреспондентом. По заданиям газеты «Красная звезда» он бывал на фронтах, не раз попадал под бомбежки и обстрелы, так как всегда стремился добраться до передовой, где и находил героев для своих очерков и рассказов о войне.
Стоит отметить, что в период войны Гроссман пользовался авторитетом не только у читателей, но и у власти. Его избрали в правление Союза писателей, его очерки «Красная звезда» печатала с продолжениями в нескольких номерах, а затем их перепечатывали другие издания. Уже в 1942 году была опубликована его повесть «Народ бессмертен», а в 1943 году — художественно-документальная книга «Сталинград» и большой очерк «Направление главного удара», который по указанию Сталина был перепечатан другими изданиями. С этого времени Сталинград надолго вошел в его творчество. Кстати, под Сталинградом он получил свою первую боевую награду — орден Красной Звезды.
После войны, которую Гроссман до конца прошел военным корреспондентом, для него начались «черные дни». В 1946 году была буквально разгромлена критикой его пьеса «Если верить пифагорейцам». Через три года был уничтожен уже готовый тираж «Чёрной книги», посвященной геноциду. И это притом, что его крупный очерк о геноциде евреев «Треблинский ад» распространялся отдельной брошюрой на Нюрнбергском процессе как документ от обвинения.
Очень тяжело «пробивался» к читателям задуманный еще в 1943 году роман, первоначально названный автором «Сталинград». Его пришлось неоднократно переделывать в угоду цензуре, даже изменить название на «За правое дело». Журнальный вариант романа вышел в «Новом мире» в 1952 году. Его хорошо встретили читатели, благожелательны были и первые рецензии. Но затем появилась разгромная статья в «Правде». Что такое в то время стать автором произведения с «антисоветской сущностью», объяснять не надо.
После смерти Сталина о былой травле романа благополучно забыли и даже разрешили его напечатать сразу в нескольких издательствах. Окрыленный Гроссман принялся за новый роман, не представляя, что ожидает это произведение. В 1960 году Гросман отдал в журнал «Знамя» роман «Жизнь и судьба», в котором, как и в предыдущем, пытался без прикрас рассказать читателям всю страшную правду о войне. Редколлегия журнала «мурыжила» роман более полугода, а затем сделала вывод, что он «для публикации неприемлем».
Над автором снова стали сгущаться тучи. По совету друзей Гроссман отдал несколько экземпляров рукописи на хранение в надежные руки. Сделал он это вовремя. В феврале 1961 года к писателю пришли «люди в штатском». Вели они себя корректно и даже предупредительно, но рукопись романа и все черновики забрали. Любопытно, что черновики и наброски других произведений не тронули, а ведь среди них был и черновой вариант повести «Все течет», в которой тоже хватало «крамолы».
Особых репрессий в отношении Гроссмана не последовало, его просто практически перестали печатать. Времена были уже не сталинские, и Гроссман обратился с письмом к Хрущеву. Генсек не откликнулся, но писателя принял Суслов, который посоветовал об этом романе забыть, но работать продолжать и даже пообещал выпустить пятитомное собрание сочинений Гроссмана. Вскоре с одним из издательств начались переговоры об издании пятитомника, но их постепенно умело свели на нет.
Гроссман никогда не был диссидентом, он просто хотел писать правду и печатать свои книги на родине. Роман «Жизнь и судьба», как и повесть «Все течет», все же пришли к читателям, но сначала они были изданы за границей, куда рукописи переправили друзья писателя, а только в конце 80-х годов в СССР. Автор их уже не увидел. Василий Семёнович Гроссман умер 15 сентября 1964 года. Похоронили его на Троекуровском кладбище в Москве.