Гром-камень имел около 13 м в длину, 8 м в высоту и 6 м в ширину. На дворе стоял XVIII век, и техника соответствовала тому времени. Решение все же было найдено, и предложил его капитан Ласкари (он же — граф Карбури, грек по происхождению), который уже упоминался в первой части рассказа, а подсказал ему «правила, по коим надлежало строить машину к перевезению…» Иван Иванович Бецкой.
Это предложение сначала было опробовано на вдесятеро уменьшенной модели, испытания которой показали, что одним движением пальца можно оттащить 75-пудовую тяжесть. Что же представляла собой эта машина? Она имела желобчатые полозья с 32 бронзовыми шарами, которые вставлялись в желоба деревянных переносных рельсов, обитых медью. Движение осуществлялось по специально выстроенной дороге десяти сажен в ширину: в нее были вбиты толстые сваи, а вместо столбов врыты корабельные сосны.
Но для его осуществления сначала нужно было расчистить место и вырыть траншеи вокруг камня. На этом поприще трудились около 500 человек, солдат и крестьян, которые управились месяца за четыре. Потом погрузили Гром-камень с помощью системы рычагов и ворот на хитро устроенную платформу и медленно, тяжко и трудно отправили Гром-камень в путь.
Это была целая эпопея, которая длилась не день и не два… С первой попытки удалось продвинуться на полсажени, со второй — на 23, а затем были третья, четвертая и многие другие. В январе 1770 года Лахтинский лес посетила государыня, пожелавшая лицезреть, как выполняются ее начертания.
Скорость транспортировки была такова, что около восьми верст до пристани на Финском заливе удалось преодолеть к концу марта 1770 года, продвигаясь на 60−70 метров день. И все это время при Гром-камне трудились, не покладая рук, 1220 поденщиков. Каменотесы работали даже во время движения, рельсоукладчики то и дело переставляли рельсы, обеспечивая дальнейшее продвижение.
Символично, что на берегу каменная махина оказалась
По завершении сухопутного пути предстоял водный. За него по указу Екатерины II нес персональную ответственность 70-летний адмирал Мордвинов, коему велено было «приложить все старания». Непосредственным «главным» адмирал назначил капитан-лейтенанта Якова Лаврова.
А особой конструкции баржу изобрел Григорий Корчебников — выдающийся корабельный мастер, построивший немало гребных судов для российского флота. Он не только сделал чертежи, но и вместе с мастером такелажа Матвеем Михайловым неотлучно находился все время при погрузке и движении судна.
Погрузка была очень трудной и не с первой попытки удалась. Приходилось на ходу придумывать, как справляться с возникающими проблемами: отрывались доски, середина баржи оставалась в воде, тогда как нос и корма всплывали… Но в конце концов все завершилось благополучно.
Путь был вроде бы недальний — всего 12 верст, но характеристики груза и трудности маршрута требовали особой осторожности. Так что к пристани на Сенатской площади причалили лишь в последней декаде сентября,
Иван Григорьевич Бакмейстер, библиотекарь Императорской Академии наук, бывший свидетелем событий и подробно их описавший, сообщает, что когда на подложенных шарах камень скатился с судна, эти самые мачтовые деревья переломились, а судовые доски погнулись так, что вода начала затапливать баржу. Последующее перемещение Гром-камня к месту, где он находится и поныне, заняло, по разным источникам, от двух до трех недель.
В честь грандиозного события — перевозки Гром-камня, которую не только в России, но и за рубежом называли победой русской техники, Екатерина II повелела отчеканить памятную медаль с изображением Гром-камня и надписью: «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770». Таким образом, императрица связала полуторагодовалые усилия тысяч людей с собственным визитом в Лахтинский лес.
Наконец, есть еще одно любопытное обстоятельство. Помните, в первой части рассказа сообщалось, что использовать Гром-камень в качестве постамента предложил капитану Ласкари Семен Григорьевич Вишняков? Так вот, после этого капитан отправился на место, дабы произвести необходимые замеры.
А по возвращении написал
Ничего себе, случайное совпадение…