Эта выставка — одна из многих великих выставок XIX века. Ее символом была Эйфелева башня — как олицетворение технических достижений всего столетия. Парижская выставка была триумфом Томаса Эдисона. Кроме представленных им телеграфа, телефона, фонографа, гостям выставки был интересен сам изобретатель — «не человек, а пчела», по выражению Н. Теслы. В честь знаменитого американца его коллеги-французы во главе с Эйфелем дали обед на вершине Эйфелевой башни.
Вообще же выставка ставила перед собой цель показать свершения во всех отраслях деятельности людей. Как отмечал путеводитель по выставке:
«Выставка показывает нам, как в 1889 году человек питается, одевается, живет и украшает себя; она показывает, какими научными средствами он научился удовлетворять всем своим потребностям».
«Тут ничто не осталось оставленным и забытым, — раскрывал тезисы путеводителя
В. В. Стасов . — …Начиная от воспитания дитяти и до колоссальнейших и тончайших аппаратов техники, от люльки младенца и от цепей, колодок и горячечных рубах, употребляемых в сумасшедшем доме и тюрьме, — и до высоких созданий творческих искусств, от грубых плетенок и вырезок дикаря и до деликатнейших и изящнейших утончений цивилизации».Реклама
А вот как описал Стасов русский отдел:
«Еще никогда, ни на одной всемирной выставке Россия не играла такой жалкой роли, как нынче… И по художеству и по промышленности Россия потерпела нынче такой провал, какого еще не терпела. Она, можно сказать, словно совсем не присутствовала на Всемирной выставке, так мизерны были ее картины, так ничтожны ее наиважнейшие и оригинальнейшие производства, золотые и серебряные вещи, ее парчи и штофы, ее мозаики, ее разнообразные, столько оригинальные кустарные промыслы, материи, кружева, деревянные, берестяные и иные изделия».
Среди немногих позиций, вызвавших восторг и изумление публики в русском отделе, отмечались лишь, во-первых, русские концерты, во-вторых, использованные для освещения Парижа свечи Яблочкова («русский свет», которым восхищались европейцы еще на Парижской выставке 1878 года) и, в-третьих, конечно, коллекция почв, которую по просьбе Международного комитета выставки прислал основатель науки почвоведения
Воображение посетителей поражал монолит чернозема, взятый на территории, ныне составляющей Панинский район Воронежской области. Это был огромный куб, каждая грань которого равнялась сажени. Восемь с лишком кубометров — только представьте себе! Докучаев для характеристики этих плодороднейших почв нашел такие слова:
«чернозем… для России дороже всякой нефти, всякого каменного угля, дороже золотых и железных руд; в нем — вековечное неистощимое русское богатство!»
Приходится иногда читать о том, что эталон чернозема вместе с эталоном метра хранятся в Париже, в палате мер и весов. Наверное, эта легенда возникла, во-первых, на почве смены метрической системы в России (кубическая сажень трансформировалась в кубометр) и, во-вторых, по аналогии с эталонным метром.
- На самом же деле почвенный монолит после выставки по жребию получила Сорбонна (хотя была идея разрезать «кубик» и отдать его части в различные научные и музейные учреждения Франции). В Сорбонне же монолит и погиб — в 1968 году, когда студенты сражались с полицией.
Обломки куба сохранены, самый большой кусок имеет размеры 60×40×25−30 см. Хранятся останки монолита сейчас в Национальном агрономическом институте Франции (В.К. Мезенин, «Парад всемирных выставок». М., 1990).
Вот такая судьба уготована была этому уникальному экспонату. А россияне тем воронежским черноземом по-прежнему гордятся. Нет-нет, да и мелькнет в той или иной статье на сельскохозяйственные темы упоминание об «эталоне плодородия».
Только где оно, это плодородие? Мысленным взором пытаюсь увидеть этот огромный блок чернозема — иссохший, потерявший свой цвет, утративший жизнь. Развалившийся на куски спустя восемь десятилетий изъятия его из воронежских степей. Символ нереализованных возможностей.
В Париж возили монолит природного чернозема, формировавшегося веками. Но достаточно тронуть плугом эту мощную почву — и начинается ее истощение, разрушение структуры. Потому-то эти «эталонные» воронежские почвы и дают в среднем по области двадцать с небольшим центнеров зерна с гектара. Немногим больше, чем, скажем, получают в областях Новгородской, Вологодской… Кстати, на той же Новгородщине лучшие сельхозпредприятия получают такую же урожайность зерновых, как и лучшие Панинского района Воронежской области (под 40 ц/га).
Гордиться же, в общем, следовало и следует другим — тем, что Россия стала родиной научного почвоведения. Для науки этой воронежский чернозем — не предмет гордости, а объект исследования. А цель — изучить то, чем природа одарила человека, найти возможности сохранить полезные свойства, заставить работать на человека. Возможности должны быть реализованы.