А я так… в любую «не ту» минуту, час, день… бывает, поставлю диск Трофима и танцую, а нельзя, так просто слушаю (тихонько или вовсе шепотом, или хоть про себя, но непременно подпевая)… А в «ту минуту» так и вообще в поднебесье улетаю. И в профессии пользую, да так успешно, что любо-дорого! Порой целые сеансы танцевально-вокальные — под Сергея Трофимова (Трофима).
Однажды женщина, с которой мы были знакомы на ту пору уже давно, после танцевального сеанса «под Трофима» спросила: «А почему я так же не могу дома, у меня ж есть музыка?!» И я ей ответила: «Милая-хорошая, неужели ты думаешь, что приходишь ко мне только за тем, чтобы я нажала кнопку магнитофона!»
Впрочем, это лирическое отступление.
Ах! Можно говорить, рассказывать, описывать, а можно просто слушать и отзываться душой:
Трасса петляет, как жизнь…
С такой метафорой не поспоришь, да?
Тем, кто постарше, может вспомниться:
«А дорога шелковой лентою мчится…» Но это ж совсем другое!
А Трофим… он не только по серпантину… он не расстается с мыслью, которая… простите за каламбур, не расстается с чувством. Он может, что напишет, и Шопенгауэру посвятить, и Мата Хари… Кто запретит творцу?!
«О, революция бычков в томате!» — так он тоже выражается. Но даже в самом зловредном
«Сизокрылый сантехник Егоров
Снизошел до меня поутру,
Чтоб избавить клозет от засора
И проделать в клоаке дыру.
От него исходило сиянье
И струилася в мир бладгодать,
И наверно, в свое оправданье
Я велел ему водки подать…»
Трофим не горек, а оптимистичен. Его герой по ходу визита сантехника успел рассказать про разное, хоть и заметил, что тот смотрит на него, как Герасим на Муму, а когда этот мастер покинул квартиру, то в памяти поэта остался… как Грааль… Думает, зло? А вы послушайте! И тогда узнаете, что (как редко, но бывало), реакция на сатирический юмор Трофима — улыбка. Часто — до ушей. Или смех — чистый, светлый. Хороший такой, не едкий, даже когда песня изобличает некое явление в миру, которое его не красит… Потому что Трофим всегда лиричен!
Как ему удается? А он может «косить» под разных, вплоть до… но никогда не сливается с героями своих юмористических миниатюр, хоть и от их лица поет, зато выражает так… Просто «один в один». Талант! Замешанный, кстати, на глубоком если не знании, то наверняка — на чувствовании культуры народов… Только послушайте про «ганжи-ганжи-бабаян».
О! Трофим поет, что «если смотреть наверх, кружится голова». Не думайте, что это от низких помышлений… Просто — воспоминание подросткового детства:
«У меня под майкой голубок белый,
я с утра сменял его на свой велик…»
И за это можно стерпеть любую взбучку от родителей, а потом смотреть вверх — чтобы кружилась голова…
А когда Трофим начинает говорить от себя, то это так проникновенно, что впору… снимать шапку. Внимать. Слушать. Отзываться душой, молча или тихонько подпевая:
«Ах, воля-волюшка, земля сырая,
кому спасение, кому — покой…»
или
«Мой друг уехал воевать на Кавказ
(попы, зажгите ваши свечи)
Лихой, как черт,
Блаженный, как Предтеча…»
А вот еще — из любимого:
«Землю лаская,
Ночь поет колыбельную.
В небе бескрайнейнем
Бог рождает зарю…»
Вообще-то это «Колыбельная России». Он лиричен. И могуч. Как сам поет: «У поэта душа высока…» Впрочем, сразу добавляет: «У поэта дырявый карман…» Эх! Неужели это так обязательно?! Вечно русская связка или… тайна мирозданья, позволяющая в конце пути обрести ощущенье свободы, — как поет Сергей Трофимов?!
Вы его только послушайте!