Появившись на свет в селе Беляки Полтавской губернии в семье волостного писаря, Георгий Гапон получил духовное образование и стал священником кладбищенской церкви в Полтаве. Он женился по любви, заимел двух детей, но после смерти жены затосковал и уехал в Петербург поступать в духовную академию.
Впрочем, известность Гапон приобрел не как пастырь человеческих душ, а как организатор и вдохновитель многотысячного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу, закончившегося жестоким расстрелом, известным в истории как «кровавое воскресенье»…
А всего лишь за три года до этих событий священник Г. Гапон служил в Московско-Нарвском отделении общества попечения о бедных и больных детях и искренне желал стать «вождем» всех угнетенных. Отношения Гапона с приютским начальством были, очевидно, прохладными, а после того как воспитатель летом 1902 года уехал в родную Полтаву со своей воспитанницей Александрой Уздалевой, ставшей его гражданской женой, он и вовсе был уволен с должности…
Вернувшись в Петербург, Гапон вошёл в «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Это собраниен было детищем известного Сергея Васильевича Зубатова, прошедшего «славный путь» от члена московского народовольческого кружка до начальника охранного отделения.
Тем не менее Зубатов и охранка субсидировали Гапона, чтобы «движение» не выходило из-под контроля властей. Но Гапон, «далекий от смирения пастырь стада Христова», не хотел быть пешкой в чужой игре и принимал вполне самостоятельные решения, нередко вызывавшие неудовольствие его покровителей. Бежавший из России без документов, Гапон почти весь 1905 год провел в Германии, Англии, Франции и Швейцарии…
Он купался в лучах славы, встречался с лидерами политической эмиграции: вождями партии эсеров, с Плехановым, Лениным (который подарил Гапону свою книжку с трогательной надписью), А. Франсом, Жоресом; издал написанную с помощью журналистов «Историю моей жизни», имевшую большой успех у публики… Это был «звездный час» Гапона. Как и многие другие «герои революции», без страха прошедшие огонь и воду, он не вынес испытания медными трубами славы.
Гапон получил солидный гонорар за книгу, выпущенную на нескольких европейских языках, но страсть к картам, развившаяся в нем во время зарубежных странствий, превратила эти деньги в труху. Он обратился за помощью к своим российским покровителям — графу
Он вернулся в Россию после амнистии, объявленной царским манифестом 17 октября и оказался никому не нужен! В революционные игрушки играли уже не любители вроде него, а профессионалы. Кому был нужен отставной лидер с сомнительной репутацией?..
О связях Гапона с полицией стало достоверно известно опекавшей его партии эсеров. Эсеры, дольше других политиков очаровывавшиеся Гапоном, вынесли ему смертный приговор. Этот приговор, согласно революционным правилам, они честнейшим образом разослали в редакции петербургских газет. В первый момент этот приговор даже видавшие виды петербургские журналисты сочли фальшивкой. Но … напечатали!
Между тем, приговор был приведен в исполнение в 4 часа дня 28 марта 1906 года на даче Звержинской в Озерках все тем же «инженером» П. Рутенбергом и «несколькими рабочими». Больше месяца тело пролежало в закрытой даче, и только естественное любопытство дачевладелицы, решившей выяснить, почему не дают о себе знать ее таинственные жильцы, позволило узнать правду.
Похоронили Георгия Аполлоновича на Успенском кладбище Петербурга по соседству с жертвами 9 января. В церемонии приняли участие несколько сотен еще веривших в него рабочих. По-российски путаная и нелепая жизнь, трагическая и бесславная смерть — такова судьба Георгия Гапона.