Как Фритьоф Нансен поднимал сельское хозяйство советской России?

Зачем? Чтобы спасти голодающих, прежде всего. Но, гуманист и филантроп, он считал, что «снабдить русского крестьянина машинами и семенами еще недостаточно. Нужно помочь ему подняться до высшего уровня цивилизации».

Правда, сначала он пытался добиться помощи РСФСР от Лиги Наций, но получил отказ. В связи с этим IX Съезд Советов (декабрь 1921 г.) выразил Ф. Нансену «глубочайшую признательность от имени миллионов трудящегося населения РСФСР». В подписанном М. И. Калининым

обращении говорилось: «Русский народ сохранит в своей памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивавшего путь через вечные льды мертвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран».

Но не таков был бесстрашный ученый, чтобы отступать! Он ставит вопрос о концессии, настаивая на руководстве станциями иностранных специалистов — агрономов. Увлеченный идеей ученый, но трезво мыслящий дипломат, Нансен приезжает в 1923 г. в Москву с проектом «О восстановлении сельского хозяйства в России», вызвавшим в Кремле целую бурю. И. В. Сталину доложили, что проект

«производит крайне странное впечатление, заставляющее отнестись к нему с величайшей подозрительностью». Парируя возражения чиновников и попытки убить идею поправками, Нансен проявил непреклонную твердость. Полемика заняла около полугода, но в июне 1923 г. договор был утвержден.

А потом? В документах Наркомзема СССР сохранились сведения о судьбе саратовской показательной сельхозстанции в Ростошах (бывшем имении). Ей предоставили земельные угодья, сад с прудами и колодцами, инвентарь. Правда, севооборот на полях после революции не соблюдался, а многие плодовые деревья засохли. Нансен снабдил хозяйство техникой (тракторами, автомобилями, запчастями) на сумму 10 тыс. фунтов стерлингов. Это вызвало живой интерес у населения, тысячи крестьян приезжали посмотреть на машины и узнать, как их приобрести.

У хозяйства были далеко идущие планы и вдохновенный их проводник — Гест Карлович Седерген, его руководитель. Трудно ему пришлось в условиях советской действительности: перевозки затягивались, неприемлемое качество имевшегося в недостаточном количестве, зато очень дорогого горючего губило технический парк, работники были в массе своей неквалифицированными, а от невежества зачастую и небрежными, местные власти бесцеремонно вмешивались в дела концессии, диктуя свои условия.

Уж очень разительно отличались подходы руководства станции от происходящего вокруг. А оно, это руководство, еще и электрификацию собралось проводить, и зерноочистку строить, и скот разводить… Саратовский губком партии в качестве меры «оздоровления» обстановки предложил снять управляющего с работы. На него завели «дело». ОГПУ сообщило в Москву, что станция

«показательной, как она именуется, она быть не может. Наиболее ярким подтверждением этому может служить фраза Седергена «необходимо продлить концессию на 30 лет, вместо пяти, тогда я покажу культуру».

Не было у него на это не только 30, но и 5 лет, как по договору. Уже был накатан «демократический путь»: в начале 1926 г. собрание рабочих приняло обличительную резолюцию, требующую ликвидировать станцию. И тут уж местным чиновникам пришлось, соблюдая политический политес, «выруливать» в формулировках, дабы не задеть имя Ф. Нансена (не только ученого и путешественника с мировым именем, но и почетного члена Моссовета). Да и из Наркомзема поступило предупреждение, что роспуск концессии «может получить ложное освещение», а заграничная пресса «будет искать причины и объяснять ликвидацию тем, что у нас была создана невозможная обстановка для работы».

…В феврале 1927 г. станция была передана Наркомзему РСФСР. Тем же решением Главкоцесскома при СНК СССР Криворожская станция перешла в ведение Наркомзема Украины. Дело шло к сплошной коллективизации…