И вот сердце защемило какой-то такой садистской советской ухваткой-удавкой. Отпусти, пожалуйста…
Январь 2007 года. Клуб филателистов «Ferndale Stamp Club». Город Детройт. Штат Мичиган. США. Очередная выставка марок, но с необычным штрихом. Тематика этой выставки — детские письма, арестованные КГБ («Russian КGB confiscated Peaсe Pal covers»). В коробках конверты с марками СССР с почтовыми штемпелями тысяч населенных пунктов гашения. И в них тысячи детских писем с адресом: Москва, улица академика Королева, 19. Радиостанция «Юность». А сверху выведено крупными буквами «СТАНЬ МОИМ ДРУГОМ».
Ухватка-удавка не отпускает. Чтобы посмотреть письма, нужно встать на колени и рыться в коробках, вытаскивать наугад конверты, всматриваться в лица детей и благодарить бога, что слез никому не видно. Туда они, в коробку… В прошлую жизнь… В… ох, мать!
Ценники проставлены на каждом конверте. От доллара до десятки. Начинка конверта мало кого интересует — американские, они как и любые другие — филателисты. Филателисты всех стран, объединяйтесь! Первым импульсом — скупить оптом все коробки, привезти домой и отогреть детские письма, не отдать на поругание ради марок. Но, как раскопал филателист русского происхождения Наум Левин с филателистом Н. Трабским, это — всего лишь часть лотов аукциона, проведенного в штате Аризона. Как попали в Аризону 60 тысяч детских писем? Большую часть скупил коллекционер Джон Шюльке, а скупленное по дешевке отдал дилерам от филателии. Эти ребята ни в чем не виноваты. Поди, знай, о чем там письма детишек!
Филателист из Энн Арбор, штат Мичиган (города, куда впервые приехал в изгнание Иосиф Бродский и где преподавал в университете), Фрэнк Уайтхаус первым забил тревогу. Видимо, кто-то перевел ему содержание конвертов. Он отправил тревожное послание в профессиональную газету филателистов в штате Огайо «Linn's Stamp News».
Газета раскопала вот какую историю. И теперь слезы можно утереть и не сдерживать гнева. Я его и не буду сдерживать. Пусть они слышат и пусть им будет стыдно. Как было мне стыдно за них. А Наташа сегодня уже взрослая женщина. Знает ли она, где ее чистое, как невестино платье, письмо очутилось? Знает ли, кто это сделал? Какие иуды от доллара до десятки продали ее мечту дружить по переписке с американскими подружкой-другом? Девочке из забытого богом бамовского поселка, писавшей от чистого сердца в Америку, в которую власти ей открыли окошко? А КГБ закрыл. И не только закрыл, но и поднажился.
Есть такая радиостанция молодежная, «Юность»… Тогда уже Горбачев паскудничать начал за право быть изображенным по всей Европе на водке «Горби», на всех первых страницах западных газет как человек, продающий и разваливающий за просто так свою страну, отцами-дедами-прадедами-пращурами завоеванное разбазаривающий, кровь поправ. Стыд поправ и память. А СМИ, уже вдохнувшие свежего ветерка гласности, запустили кампанию, сближающую детей России и Америки. Сами царьки не очень-то сговориться нашли язык — деток впереди себя выставили. (Как всегда. Как в Афгане. Как в Чечне. Как в Ираке. В другом Афгане, сволочи.)
«СТАНЬ МОИМ ДРУГОМ!». Акция. Ура!
СТО ТЫСЯЧ! Более 100 тысяч детей с июня по сентябрь 1989 года написали письма, кто как мог, кто по-русски, кто на мало-мальском английском. Отправили в редакцию на Королева. Радиоозвучили из них всего 40 тысяч. Остальные пошли в коробки. На склады КГБ. Со складов «Юности». А через два года коробки, как вещдок, сыграли свою роль в ГКЧП. Вот, заговор-то!
Мои дорогие, теперь уже взрослые, посланцы мира, доброты, дружбы. Вас 60 тысяч, не дождавшихся ответа на свои простые детские письма от американских, поверьте, очень дружелюбных и любопытных детей. Вы никогда не спрашивали себя, почему ваши письма остались без ответа? Или безответное письмо за границу было настолько естественным явлением в стране, что вы и недоумевать-то не задумывались?
А продали ваши письма, ребятишки — коробками, оптом. Вывезти 60 тысяч писем одному обычному жулику невозможно через границу. А для КГБ нет границ. Что охраняю, то и имею. Тем и торгую. А вывезли недавно, не более как лет 7−8 назад, за марочки для филателистов.
Редко, а теперь все реже и реже, вспыхивает у меня этот гнев — непуганная стала, бояться забыла каким местом надо. Но вот снова хлестнуло гневом от этих коробок. И забытым страхом. И горькой обидой. Кому могла помешать детская дружба-то?