Благодаря творчеству Бориса Самосюка в картинной галерее действительно царила особая энергетическая атмосфера. Попадая в выставочный зал, ни один из посетителей не мог остаться равнодушным. Удивление, недоумение, восхищение, отвращение — картины уфимского художника вызывали долгоиграющую бурю чувств и эмоций.
На этой выставке — ни привычных портретов, ни пейзажей, которыми обычно любят украсить офис. К картинам, предназначенным для созерцания и любования, Борис Самосюк относится скептически. Для него творчество — это, в первую очередь, размышление. Основной пищей для неуемной фантазии художника стали основы религий, мифологий и философии. Может быть, поэтому его работы-размышления несколько мрачноваты.
- Религия никогда не была развлечением. Она была или средством добывания власти, или средством поиска себя самого, поиском Бога.
Познать Бога через веру слишком сложно, познать Бога через разум — путь, приемлемый для большинства. Так поясняет свое отношение к искусству художник. Христианин с налетом гностики — так автор выставки характеризует сам себя.
Многие из работ художника первоначально вызывают чувство ужаса, недоумения и отторжения. Впечатление такое, будто вам через эти полотна удалось заглянуть в потусторонний мир. Но через некоторое время возникает желание вернуться и рассмотреть непонятое и упущенное: произведения Бориса Самосюка обладают своеобразным отрицательным магнетизмом.
- Энергия не обязательно должна быть положительная. Это может быть отрицательная энергия. Любая работа ценна тем, что она из себя исторгает. Любая реакция ценна — только не равнодушие.
Картины Бориса Самосюка напоминают многотомные книги: за несколько минут не прочтешь. Перед каждой можно зависать часами. Яркие краски, и очень эмоциональные, и очень сдержанные выражают какие-то смутные и печальные мысли, искания и терзания.
Цветовая палитра то вызывает ассоциации с древнерусскими пергаментными рукописями, то таинственным свечением уносит в средневековье, то удивляет свежими красками нового столетия. За современностью неотступно следует шлейф всей мировой цивилизации — именно это очень часто чувствуешь, глядя на смелые эксперименты живописца. То ли время было такое — разрушение Союза, то ли Борис оказался сам по себе человеком таким — он с головой погрузился в метафорические размышления, а в его картинах выплеснулись сложные духовные искания художника, отразившие тревогу и пессимистические настроения современного общества. Осмысление философских категорий — одна из его излюбленных тем.
Несмотря на некоторую мрачноватость, выставка Бориса Самосюка дарит и положительные эмоции. Его произведения дают понимание того, что творческие возможности человека безграничны, и эта свежесть взгляда на вещи — необычные ракурсы, глубокие краски — заряжают энергией и желанием создать что-нибудь свое.
У него нет одноплановых образов. «Прогулка с грифоном», «Отшельник», «Последняя пятница», «Сон», «Моление о солнце», «Путешествие на Восток», «Похищение Европы» — сквозь произведения слышится гул истории, просматриваются отблески разных эпох цивилизации, а благодаря их философскому осмыслению возникает ощущение монументальности произведений.
«Рождение разума» — на мой взгляд, одна из самых интересных картин. По силе эмоционального воздействия на выставке ей не было равных. Чувство ужаса, страха, любопытства, удивления, отвращения… но невозможно забыть эти странные эксперименты с человеческими масками… сквозь мумифицированные контуры с пустыми глазницами постепенно начинают проглядывать почти живые человеческие глаза.
Искусствоведы находят эстетику Бориса Самосюка близкой к эстетике немецкого экспрессионизма предвоенного периода. Нельзя не согласиться с тем, что его живопись действительно наполнена экспрессией. Несмотря на то, что это, прежде всего, — живопись мысли, она задевает за живое и чувства. И, может быть, прав автор выставки, что нет ничего хуже равнодушия. Художник убежден, что во все времена искусством интересовалось не больше одной десятой населения. Но даже если одному человеку искусство художника поможет вырасти эмоционально, душевно и духовно — жизнь прожита не зря.