Одно из самых «сильных» обвинений, встретившихся мне по ходу чтения отрицательных рецензий на роман «Валентайн», вот это:
«…насколько скуден язык автора!»
Ну да, перевод, прямо скажем, не самый лучший. Взять хотя бы название романа. «Валентайн». Что это? К чему? О чем? Кому? Большинству русскоязычных читателей — ни о чем. На мой взгляд, «Валентинка» — гораздо удачнее.
Именно 14 февраля началась эта история, что легла в сюжетную основу романа. И вот такую «валентинку» в ночь после Дня святого покровителя всех влюбленных получила от Дейла Стрикленда Глория Рамирес.
Или чего стоит вот это предложение из первого абзаца четвертой главы романа («Дэбра Энн»):
«Соскучившись, Джинни собирала вещи, и они ехали в город есть гамбургер».
Реклама
Собирала вещи, и они ехали в город? Нет, так-то и вещи могут ехать. Но, естественно, не сами по себе. Кто-то их должен везти. Наверное, Джинни. Мы об этом можем легко догадаться. Но вот то, как они, вещи то есть, едят гамбургер, представить даже невозможно.
И по ком или без кого соскучилась Джинни? Без дочери? Так она — вот, сидит с ней рядом на капоте машины, прислонившись к лобовому стеклу и щуря глаза от ярко-жаркого техасского солнышка. Без супруга? Сомневаюсь. Пройдет совсем немного времени, и Джинни уедет и от дочери, и от супруга. В общем, предложение одно, а вопросов по нему — масса.
Учитывая качество перевода, о языке автора судить сложно. Но, как по мне, он не вызывает нареканий и полностью соответствует речи персонажей, от лица которых, собственно, и ведется повествование: самых обычных женщин небольшого провинциального городишки где-то в самой глубине Техаса.
Какой-то красивости ожидать от их разговорной речи просто наивно. А вот не заметить мастерство автора, который так легко и даже изящно ведет рассказ от лица нескольких женщин, у каждой из которых не только своя судьба, характер, въевшиеся со временем привычки, но и свой, индивидуальный язык… Не заметить этого, как мне кажется, невозможно.
Но рецензент, как ни удивительно, сделал это. Сделал, казалось бы, невозможное: легко и изящно прошел мимо этой очевидной изюминки романа, даже не заметив её.
Или вот ещё одно обвинение в адрес автора романа:
«Помимо первых двух из перечисленных героинь (Глории и Мэри Роз) — зачем остальные?»
А самому рецензенту если подумать? В чем одна из главнейших задач художественной литературы? Научить своего читателя думать. Прочитали, закрыли книгу и… Если уж написали о ней рецензию, не забывайте о самом романе. Подумайте немного: зачем? И ответы, если кто-то внимательно читал текст, сами придут.
Зачем в романе Глория (Глори) Рамирес, Мэри Роз Уайтхед, рецензенту вроде бы понятно. Не будем останавливаться на
Поэтому остановимся на тех, кому, как возмутился рецензент, непонятно, для чего посвящено по отдельной главе романа — каждой! Целая глава. Зачем?!
Хотя, как по мне, это заблуждение. Да, Джинни, Сюзанна и Карла — каждая из них — главными персонажами проходят в одной-единственной из глав романа. Но второстепенными они обязательно есть и в других главах. Поэтому в романе нет проходных персонажей, каждый из них той или иной ниточкой связан с другими женщинами.
Та же Сюзанна дарит свои знаменитые запеканки и Корине, и Мэри Роз, живущим по соседству с ней. Те самые запеканки, которые ворует из холодильника Корины Дебра Энн, чтобы отнести их в водоотводную трубу паводкового канала своему другу, Джесси Белдену, который, работая уборщиком в стриптиз-клубе, копит деньги, чтобы выкупить свой грузовичок и уехать домой, в восточный Теннесси, к маме и сестре Надин.
А Карла в одной из первых глав романа проходит барменшей в том заведении, где Корина устраивает скандал с компанией мужчин, которые после разговоров о футболе и ценах на нефть в этом 1976 году перешли к обсуждению истории с изнасилованием Глории (Глори) Рамирес:
«Девочке четырнадцать лет, сукины вы дети. Вас на малолеток потянуло, джентльмены?»
Реклама
Ну, а о Джинне Дебра Энн, поначалу искренне верившая, что если она станет лучше, мама обязательно вернется до фейерверка Четвертого июля, вспоминает в каждой из посвященных ей глав. А их, между прочим, целых три.
Ну, да ладно. Все-таки о той роли, что отведена в романе каждой из этих трех женщин.
Джинни Пирс, мать Дебры Энн
Конечно, невозможно ответить за самого автора, что думал он, когда вводил тот или этот персонаж в свой роман. Но попробовать, думаю, можно. Никто этого нам не запрещает.
Как на мой взгляд, эта женщина нужна для того, чтобы показать: Корина Шепард — не единственная женщина в Одессе, которую не устраивает отведенная ей обществом роль матери и домохозяйки. Поэтому после рождения дочери Корина все-таки выходит на работу. По той специальности, которую получила в колледже до замужества. Но каких трудов это ей стоило!
Все это тщательно прописано автором по тексту романа. Неужели рецензент это все пропустил?
Протест Джинни более радикален. Она бросает горячо любимую дочь и мужа и уезжает. Куда глаза глядят уезжает. В никуда! Только бы вырваться из этих четырех стен!
Сюзанна Ледбеттер
У этого персонажа, как по мне, двойная функция.
Первая. Вспомните, что говорит Сюзанна дочери после сцены у кромки футбольного поля: «Никогда не плачь при чужих, родная». Никогда. Не плачь. Никогда не показывай никому, что ты — слабая. Просто потому, что ты — девочка, женщина. Иначе, если покажешь свою слабость… Очень может статься так, что с тобою случится то же самое, что и с Глорией (Глори) Рамирес.
И вторая. Что сделала Сюзанна, когда была чуть старше дочери и «один мальчик хотел её полапать»? Она огрела его доской так, что тот три (!) дня не приходил в себя. Ему на голову наложили не менее пятнадцати швов.
И что ей за это было? Да ничего. Шериф, которого прислала мама мальчика, сказал, чтобы в другой раз она «взяла доску со ржавыми гвоздями и попросила кого-нибудь из братьев отволочь его в болото к аллигаторам». А потом дал ей доллар.
В этом, похоже, и есть разница между белыми жителями штата и мексиканцами. Тот же Дейл Стрикленд, изнасиловавший четырнадцатилетнюю мексиканскую девочку, по итогу отделался легким испугом: год условно и штраф в размере пяти тысяч долларов в пользу семьи потерпевшей.
Карла Сибли
Зачем она нужна в романе? Может, для того, чтобы показать, что безнаказанность никогда не приводит ни к чему хорошему? Или: рано или поздно, но зло обязательно наказывается?
Почему именно после того, как Дейл Стрикленд попытался ударить Карлу, его сбивает машина? И не просто сбивает, а возвращается, чтобы ударить его уже задним бампером и переехать ещё раз. Кто это сделал, не знает даже шериф. Тем более — мы.
Но вполне возможно, Карла. Или Эвелина, хозяйка ресторана, в который устраивается Карла, после того, как её увольняют из бара в загородном клубе. Нет, не за скандал, устроенный Кориной. «Она не в счет», — сказал ей начальник. Просто мужчинам кажется, что они неприятны Карле. Просто… Оказывается, и за это можно уволить женщину в Техасе середины 70-х.
И после этого кто-то ещё может утверждать, что у персонажа Карлы в романе нет никакой смысловой нагрузки?! Я вас умоляю.
Кстати. Вспомним, как называет Карлу уже сильно пьяный Дейл Стрикленд, прицепившийся к ней на выходе из ресторанчика: «Эй, валентинка». Ещё один аргумент в пользу неудачного перевода названия. В отличие от безликого «Валентайна», валентинки время от времени ненавязчиво всплывают по тексту романа.
И ещё одна претензия к Элизабет Уэтмор. Похоже, самая существенная:
«„Она (Глори) не знает, как ещё рассказать эту историю“. Автор, видимо, тоже».
Классический случай. Когда Божий дар путают с яичницей. Да. Да! Глори не может рассказать эту историю. Историю её изнасилования. Ей крайне тяжело все это вспоминать. И она не рассказать хочет. Забыть. Забыть этот страшный эпизод в своей жизни. Как будто его и не было.
Нет Глории. Нет той девочки, что была до 14-го февраля. Следующим утром с трудом подняла с земли свое избитое и израненное тело совсем другая девочка. С другим именем. Глори. Неужели не заметно, что, в отличие от первой главы, последующие, где рассказ ведется от имени этой девочки, названы именно так — Глори. Которая не просто не знает, как рассказать, она и не хочет рассказывать эту историю.
Её нам рассказывает Элизабет Уэтмор. И рассказывает мастерски.
Но я прекрасно понимаю, что мои слова… — всего лишь слова. И что они стоят против слов того читателя, которому роман не понравился? Да ровным счетом ничего. Те же самые слова. Только с позитивным их насыщением. В отличие от той или иной отрицательной рецензии.
Чтобы понять, кто здесь прав, кто виноват, самое лучшее, наверное, это самому прочитать и составить собственное представление о романе Элизабет Уэтмор «Валентайн». Чего я всем искренне желаю, надеясь, что сожалеющих об этом не будет. От слова совсем…