Одним из первых испытаний на «профпригодность» стала беседа со шведским послом. Посол, как известно, просит отдать шведам спорную «Кемску волость» («Вoевали, гoвoрят, так пoдай ее сюда»).
Картина происходящего, изображенная в фильме и пьесе, немного различается. В фильме и.о. царя Бунша не имеет ничего против того, чтобы пойти на уступки и «подать» Кемь варяжскому гостю. Кажется, что вопрос решен, но тут вмешивается Милославский:
― Не вели казнить, великий гoсударь, вели слoвo мoлвить! Да ты чтo, сукин сын, самoзванец, казенные земли разбазариваешь? Так никаких вoлoстей не напасешься!
Милославский не только не дает Бунше принять неправильное решение, но и проявляет незаурядные дипломатические способности, откладывая решение территориального спора между державами, что называется, «
― Так чтo передать мoй кoрoль?
― Передай твoй кoрoль мoй пламенный привет.
― А Кемска вoлoст?
― Такие вoпрoсы, дoрoгoй пoсoл, с кoндачка не решаются.
В пьесе герои ведут себя по-другому. Бунша отмалчивается, говоря что «на иностранных языках только революционные слова знаю, а все остальное забыл», зато Милославский проявляет готовность идти навстречу цивилизованному Западу или, точнее, Северу.
Милославский:
— Да пущай забирают на здоровье! Господи, я думал, что!
Дьяк:
— Да как же так, кормилец?!
Милославский:
— Да кому это надо?
Послу:
— Забирайте, забирайте, царь согласен. Гут.
Почему же в фильме произошло столь неожиданное изменение позиции Милославского? По-видимому, все дело в том, что авторы ленты решили сделать Жоржа не просто
Что же, причины этого можно понять. Конечно, речь идет о вымышленных событиях, но зрителям все равно обидно, когда попаданцы из современного мира (пусть даже их никто не делегировал туда), оказавшись в чужой эпохе, проявляют себя людьми не только некомпетентными и неумелыми, что еще куда ни шло, но и политиками, совершенно равнодушными к государственным интересам, представляя собой разительный контраст со средневековым правителем Иваном Грозным который, даже попав в далекое будущее, испытывает беспокойство за судьбы вверенной ему державы.
Логика событий подталкивала сценаристов к тому, чтобы если не оба, то кто-то один из попаданцев проявил свои лучшие качества. И раз уж Бунше заранее была отведена роль дурака, отдуваться за обоих пришлось Милославскому.
Сцену внезапно возникшей между одной из «фрейлин» царицы и Буншей симпатии обычно воспринимают просто как иллюстрацию прозвучавшей в ленте задорной песни «Разговор со счастьем». Благо история эта не имела никакого продолжения, потому что царя и его спутника быстро разоблачили как «самозванцев». Однако не исключено, что «несбывшаяся любовь» навеяна сюжетной линией из «Блаженства». В этой пьесе у Милославского завязывается роман с секретаршей Народного Комиссара Изобретений, Анной. Впрочем, отправиться вместе с ним в прошлое она не решается, и Милославский на прощание дает ей ценный совет, судя по всему, из богатого личного опыта:
— На суде держись смело! Вали все на одного меня! И что б судья ни спросил, говори только одну формулу — была пьяна, ничего не помню! Тебе скидку дадут!
Был ли у Милославского свой прототип? Милославский — вор, причем виртуоз в своем деле. Однако при этом далеко не типичный уголовник, несмотря на то что обкрадывает квартиру Шпака, уводит медальон у посла и время от времени употребляет блатной жаргон.
Играть преступника должен был, разумеется, профессиональный актер. И Булгаков заранее облегчил тому задачу, сделав самого уголовника наполовину актером. В результате перед нами образчик популярного некогда типажа — «благородного жулика», выведенного в романах Ильфа и Петрова под именем Остапа Бендера.
Милославский, как и Бендер — яркий образец экстраверта. Он обладает живым характером, общителен и умеет находить общий язык с самыми разными людьми. Обращаясь к дьяку, он говорит:
— Ты мне очень понравился. Я бы без тебя, признаться, как без рук был. Давай с тобой на брудершафт выпьем. Будем дружить с тобой, я тебя выучу в театр ходить… Да, Ваше величество, надо будет театр построить.
Любовь Милославского к театру имеет свою подоплеку. Булгаков не случайно подчеркивает «артистичность» этого персонажа; быть может, это качество было воспитано в нем любовью к театру и частым посещением спектаклей? Так сказать, для него воровство — это работа, а театр — хобби?
На самом деле все обстоит несколько иначе. Приведем цитату из «Блаженства»:
Милославский:
— Драгоценный академик! Шевельните мозгами! Почините вашу машинку, и летим отсюда назад! Трамваи сейчас в Москве ходят! Народ суетится! Весело! В Большом театре сейчас утренник. В буфете давка! Там сейчас антракт! Мне там надо быть! Тоскую.
Очевидно, что в театре, даже Большом, Милославского больше всего привлекают антракт и театральный буфет, в котором давка. И в театральном буфете его интересовали не горячительные напитки и бутерброды с ветчиной, а содержимое карманов посетителей, которые, торопясь обсудить увиденное, забывали обо всем на свете.
В фильме Гайдая, в силу особенностей киножанра, все положительные и отрицательные качества Милославского усиливаются и проявляются намного ярче и рельефнее, чем в пьесе. Он помыкает Буншей («Лoжи трубку, я тебе гoвoрю! Пoлoжи трубку…― Тихо, тихо. ― Задавлю, шляпа!»), но он же и помогает тому выкарабкаться из непростой ситуации, в которой они оказались.
Сразу же приходит на ум несуразная парочка из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова — Остап Бендер и Киса Воробьянинов (между прочим, произведение, которое некоторые приписывают перу не Ильфа и Петрова, а самого Булгакова). Умный жулик подчиняет глуповатого предводителя дворянства (бывшего, разумеется) своей воле, однако готов признать его в качестве младшего партнера или, как принято говорить в определенных кругах, своей «шестерки». Воробьянинов, человек крайне самолюбивый, в финале романа убивает своего товарища — отчасти из-за денег, отчасти потому, что не простил нанесенных обид. Бунша же без малейших угрызений совести «сдает» Жоржа милиции.
Милославский:
― Живы! Рассказать — никтo не пoверит!Реклама
Бунша:
― В милиции пoверят!
В фильме Гайдая милиция пытается поймать Милославского, но как будто ей это не удается (хотя в черновой версии фильма его-таки ловят). Что совершенно не огорчает публику, которая уже привыкла к нему и воспринимает скорее как яркого и харизматичного киногероя.
Как сложилась судьба Милославского в пьесах Булгакова?
В «Блаженстве» Милославский, вернувшись из будущего, возвращает Михельсону (он же — Шпак) его вещи и улетает на захваченном из 2222 года летательном аппарате.
Что же касается «Ивана Васильевича», в нем есть два финала — во сне и наяву. В сновидении Тимофеева Милославский все-таки попадает в руки милиции. А наяву происходит неожиданность, и выясняется, что хотя путешествие в прошлое было сном, однако квартиру Шпака действительно обокрали, а значит, Жорж Милославский не был видением.
Как минимум один прототип из криминального мира у Милославского все-таки имелся — некто Майорчик (имя это или кличка, неизвестно), герой рассказа Булгакова «Тайна несгораемого шкафа. Маленький уголовный роман». Фабула «маленького романа» состоит в том, что исчез бухгалтер солидной конторы, а вместе с ним ключ от сейфа, где лежали (ну, или должны были лежать) деньги, и немаленькие — 8 400 рублей. Замок был непростой, и пришлось вызывать особого специалиста «из тюремного замку».
— Ромуальд Майорчик, — представился молодой, бритый, необыкновенного изящества (!) человек, явившийся в сопровождении потертого человека в серой шинели и с пистолетом. — Чем могу быть полезен?
Реклама
Майорчику объяснили поставленную перед ним задачу — вскрыть кассу, где лежат деньги. Эксперт, презрительно похлопав по кассе, назвал ее калошей и выразил сомнение, что в ней лежат солидные деньги. Он попросил дать ему дамскую шпильку, после чего, согнув ее, превратил в инструмент взлома, сунул в скважину и дверь открылась мягко и беззвучно. Денег там и правда не оказалось — унес сбежавший бухгалтер.
Не удовольствовавшись сделанным, Майорчик порадовал собеседников рассказом о том, как некогда в Одессе он вместе с неким Владиславом Скрибунским, по кличке Золотая Фомка, вскрыли за семь минут кассу американской фирмы «Робинзон и Ко», причем она (касса) была «действительно хорошая».
Существует еще один, на этот раз чисто литературный, прототип из «Бани»
Появляется в «Бане» и коварный иностранец, некто мистер Понт Кич, британский англосакс, который говорит Чудакову, что «на его туманной родине все, от Макдональда до Черчилля, совершенно как звери, заинтересованы вашим изобретеньем, и он очень, очень просит…» Наивный Чудаков пускается в объяснения, коварный англосакс записывает.
Вмешивается Велосипедкин, который выпроваживает мистера Кича, на прощание обняв его, и упрекает Чудакова в том, что тот откровенничал с врагом, наверняка таящим коварные планы.
Чудаков:
— А ведь верно, верно… Как же это я ему всё рассказал? А он еще в блокнот вписывал! А ты чего же меня не одернул? Сам еще к двери ведешь, обнимаешься! Велосипедкин:
— Дура, я его недаром обнимал. Бывшая беспризорщина пригодилась. Я не его — я карман его обнимал. Вот он, блокнот английский. Потерял блокнот англичанин.
Продолжение следует…