А физиологически задается, мы это знаем по себе, трехкратный прием пищи. Вот и Древний Рим начинал день завтраком, спустя некоторое время имел второй завтрак, а во второй половине дня принимался за обед.
Время двух завтраков было неопределенным. Крестьянин принимался готовить завтрак, едва проснувшись. Если же человек не занимался тяжелым физическим трудом, он мог к своим занятиям приступить и не евши. Клиенты (так называли свободных людей, отдавшихся под покровительство патрона) богатых аристократических семей либо завтракали тем, что получили «на вынос» за обедом, либо вовсе начинали день натощак — утром шли приветствовать патрона, и здесь им вручалась корзиночка с едой.
Таким же случайным, неопределенным и нередко очень скудным было и меню завтрака. Хлеб, смоченный в вине, финики, сыр, изредка это дополнялось холодным мясом — вот традиционный завтрак, единственная цель которого — лишь утоление голода. Император Август в качестве завтрака употреблял «грубый хлеб, мелкую рыбешку, влажный сыр, отжатый вручную, зеленые фиги второго сбора». Сенека «завтракал сухим хлебом, не подходя к столу, так что после завтрака незачем было мыть руки».
Прекрасную возможность познакомиться с бытовыми особенностями жизни крестьянина в Древнем Риме, с обычаями в области еды дает поэма, приписываемая Вергилию, — «Moretum».
Некто Симил, проснувшись, отправляется в кладовую за зерном. Смолов его,
…Симил собирает руками
Грубый помол, что ссыпался вниз, и его переносит,
Сыплет в сито, трясет; наверху остаются отбросы,
Книзу просеянный дар Цереры чистою кучкой
Сыплется сквозь решето; тотчас же на гладкую доску
Он собирает его и воды подливает он теплой:
Тут он ее подбирает, с мукой смешавши, усердно
Месит, делая твердой; затем, когда влага впиталась,
Этот комок он крепко солит. Готовое тесто
Гладит ладонью и тем расширяет до нужного круга,
Ставит квадраты на них, одинаково рядом друг с другом,
После несет на очаг…
Покрыв черепком, на него насыпает он жару…
Пока хлеб печется, Симил занят поиском того, что дополнило бы его завтрак. Окорок «близ очага у него» не висит, но «сыра зато кружок висел на веревке из древа вместе с укропа пучком, уж засохшим». И герой поэмы отправляется в «садик».
Прежде всего раскопавши слегка свою грядку руками,
Вытащил он чесноку волокнистых четыре головки,
Нежной петрушки он зелень собрал и жесткие стебли
Руты, листов кориандра, дрожавших на веточках тонких.
Все это вместе собрав, к веселому пламени сел он.
Все это растирается в ступке,
…понемногу отдельные части
Силы теряют свои; из различных становятся цветом
Все одинаковы: он не совсем и зеленый; кусочки
Сыра молочного в этом мешают; но и не белый
Был он сплошь, так как он изменился от стольких растений…
…Вот уже каплет сюда он дары от оливы Паллады.
Масло, вливает чуть-чуть туда же острого уксуса силы.
Вновь начинает мешать, эту смесь он вновь растирает.
Только тогда двумя пальцами он по ступке обводит,
В шар один собирая с краев отдельные части.
Стало готовым уже по названью и виду — моретум.
Такой вот завтрак, «голода страхи прогнав», дает Симилу возможность заняться тяжелым земледельческим трудом.
Завтрак — утренний или дневной — был для римлянина делом необходимым, но скучным, совершаемым в одиночестве, походя, как неизбежная дань природы. Обед же — явление общественное. Застолье собирало некую группу лиц. Чаще это были люди, общавшиеся постоянно, легко и непринужденно, имевшие интересные для каждого темы, наслаждающиеся обществом друг друга.
Обед, в отличие от завтраков, происходил в определенное время. По устоявшейся схеме, в специальном помещении. Застолье собирало ограниченное количество сотрапезников. Утверждалось, что число людей за столом должно быть не менее числа граций — 3, не более числа муз — 9.
Общепринято было начинать обед после купания, зимой — в половине второго, летом — в половине третьего. Длился обед несколько часов — порой до наступления темноты.
Обедали обычно в специальной небольшой комнате — триклинии. В центре комнаты находился стол, с трех сторон его окружали каменные ложа. На них — по трое на каждом — размещались участники застолья. С четвертой стороны к столу подходили слуги для подачи и перемены блюд.
Каменные ложа имели наклон — обращенные к столу изголовья были приподняты. Ложа были застланы тканями, выложены подушками. Понятно, сотрапезникам становилось весьма жарко — и чтобы обильно потеющие от еды, вина и скученности люди не простужались, им раздавали по нескольку специальных цветных накидок, которые по мере необходимости меняли (кстати, количеством таких перемен отчасти можно было определить длительность обеда).
Стол, окруженный ложами, был небольшой. Поэтому проходилось менять на нем блюда очень часто, так что в триклинии стояли еще и сервировочные столики.
Трапезу чаще всего составляли четыре перемены блюд, друг друга сменяли закусочный стол — колбасы, сыр, рыба, яйца; собственно обед — мясо (свинина, медвежатина), пирог (например, холодный сырный пирог, политый горячим медом); на десерт могли подать фрукты, а заключить обед — пущенным по кругу блюдом с маринованными оливками.
Хороший хозяин считал своим долгом не только накормить гостей, собравшихся на обед, но и развлечь их — для того приглашались актеры, танцоры, музыканты. Либо музицированием, чтением стихов занимались сами гости, либо же они могли развлечься игрой в кости.
Таким образом, римский обед — не столько мероприятие по приему пищи, сколько важный элемент существования людей, он соответствовал социально-психологическим потребностям членов социума. Совместные трапезы, являясь частным делом граждан, оказывались мощным средством организации общества, формирования общественного мнения.
При подготовке статьи использована литература:
Кнаббе
Муратов П. Образы Италии. Т. 1−2. М., 1912.
Плутарх. Избранные жизнеописания. Т. 1−2. М., 1987.