Только пастырем войск Агамемноном, сыном Атрея,
Сладкий сон не владел. Волновался он множеством мыслей.
…из сердечных глубин испускал непрерывные вздохи
Сын Атрея, и внутренность вся у него трепетала.
Агамемнона тревожит шум у ворот Трои, несчетное количество костров, звуки флейт. Он близок к отчаянию:
В волосы пальцы запустит, и вырвет клоки, и поднимет
К вышнему Зевсу. И стонет он тяжко возвышенным сердцем.
Он решил посоветоваться с Нестором, оделся, взял копье. Его брат Менелай тоже не спал, оделся и пошел к Агамемнону. Братья обсудили состояние дел и решили, что они будут делать: Агамемнон отправился к Нестору за советом, а Менелай пошел к кораблям — будить войско, приводить его в готовность к сражению.
Агамемнон пришел к Нестору и рассказал ему о своих тревогах:
Мне сладостный сон на глаза не садится.
Полон заботами я о войне и о бедах ахейских.
Страх меня сильный берет за данайцев, и дух мой не в силах
Твердость свою сохранять. Я в волнении. Сердце готово
Выскочить вон из груди, и трепещут блестящие члены.
Почему так встревожился Агамемнон? Днем во время боя бушевал Гектор — сын троянского царя Приама. Он крушил направо и налево, положил несчетное число ахейцев, навел на них такой страх, что они запаниковали (вместе с Агамемноном). Нестор его успокоил:
«Замыслы Гектора Зевс промыслитель едва ли исполнит».
И добавил, что помешать Гектору сможет только Ахиллес. А пока надо разбудить всё войско. Они отправились к судам:
Первым из всех Одиссея, по разуму равного богу,
Нестор, наездник геренский, от сна разбудил, закричавши
Голосом громким. До сердца проник ему Несторов голос.
На вопрос «Что вас привело ко мне в ночи?» Нестор ответил, что ахейцы в большой тревоге, и надо решить, сражаться или бежать? Они вместе пошли сначала к Диомеду — одному из самых мощных ахейцев, нашли его спящим. Нестор разбудил его пинком:
Нестор, наездник геренский, к нему подошел и, ногою
Тронув, от сна разбудил, торопить и корить его начал:
«Встань, сын Тидея! Ужели всю ночь почивать собрался ты?
Иль не слыхал, что троянцы, заняв возвышенье равнины,
Близко стоят у судов и лишь узкое место нас делит?»
Диомед слегка обиделся на такое обращение с ним:
Пробудился Тидид и, поспешно вскочивши, Нестору,
сыну Нелея, слова окрыленные молвил: «Больно уж яр ты, старик!
Ни на миг ты покоя не знаешь!Реклама
Разве других, помоложе, ахейских сынов не нашлось бы,
Кто бы вождей разбудил одного за другим, обошедши
Лагерь ахейцев?»
Нестор дипломатично послал Диомеда будить народ:
«Но поспеши же и сына Филеева с быстрым Аяксом
Сам подними, раз меня ты жалеешь: ведь ты и моложе».
Военачальники прошли в стан бойцов, разбудили командиров, все вместе нашли отряд стражников, которые были во всеоружии и бодрствовали, охраняя спящих: наблюдали за кострами троянцев, прислушиваясь к доносившимся шумам. Нестор и Диомед вместе с этими командирами пересекли защитный ров:
Вырытый ров перешедши глубокий, нашли они в поле
Чистое место, где поле осталось свободным от трупов.
Стали держать совет: что делать? Нестор предложил послать в лагерь троянцев лазутчиков
Чтобы кого из врагов захватить где-нибудь возле стана
Или, быть может, подслушать какой разговор средь троянцев,
— Что замышляют они меж собою: и дальше ль желают
Здесь оставаться, вблизи кораблей, или в город обратноРеклама
Думают все возвратиться, уж раз укротили ахейцев?
Пойти на разведку вызвался Диомед, но он попросил дать ему напарника:
«Если б, однако, со мной и другой кто идти согласился,
Было бы мне веселее и много смелее на сердце.
Ежели двое идут, то придумать старается каждый,
Что для успеха полезней. А что бы один ни придумал,
Мысль его будет короче, и будет решенье слабее».
Пойти с Диомедом захотели несколько бойцов, Диомед остановил свой выбор на Одиссее. Богатыри надели на себя оружие, шлемы, взяли щиты…
Здесь стоит привести описание шлема, которым снабдил Одиссея Мерион — один из женихов Елены:
Крепко внутри он сплетен был из многих ремней, а снаружи
Белые были клыки белозубого вепря нашиты
Густо с обеих сторон, и туда, и сюда простираясь
В стройных, красивых рядах; подкладкой же войлок являлся.
Когда Диомед и Одиссей отправились на разведку, в ночи раздался крик цапли — они сочли это за добрый знак от Афины-Паллады.
Ею обрадован был Одиссей и взмолился к Афине:
«Дочь Эгиоха-Кронида, внемли мне! Всегда ты, богиня,
Мне во всех помогаешь трудах; от тебя не скрываю
Я никаких начинаний. Теперь мне твоя благосклонность
Больше нужна, чем обычно. О, дай мне к судам возвратиться,
Дело великое сделав на долгое горе троянцам!»
К его мольбам присоединился Диомед, он пообещал богине обильную жертву:
«Широколобую в жертву тебе годовалую телку
Я принесу, под ярмом не бывавшую в жизни ни разу.
Позолотив ей рога, я тебе принесу ее в жертву».
После того как молитву окончили к дочери Зевса,
Двинулись в путь они оба, как львы, середь сумрака ночи
Полем убийства, по трупам, оружью и лужам кровавым.