Возможно, что автор вместе с издателем и решили вставить в книгу несколько эпизодов (или переработать рассказы знавших Рейли людей в соответствующем духе), которые бы напоминали похождения агента 007. Для чего? Разумеется, в маркетинговых целях. Проще говоря, для того, чтобы книга лучше продавалась, — пишет российский биограф Рейли Е. Матонин.
Рассказ Локкарта о том, что Рейли поступил на службу в германскую армию и, переодевшись в форму полковника, проник на совещание в штаб германского верховного главнокомандующего, на котором присутствовал сам кайзер, является очевидной мистификацией — даже если он и не придумал его, а лишь пересказывал историю, якобы услышанную его отцом от самого Сиднея. Это событие, равно как и другие истории о подвигах аса шпионажа в германском тылу, ничем не подтверждаются, тем более что большую часть военного времени Рейли провел в Америке, занимаясь там, с разной степенью успешности, коммерческими сделками.
Еще одна популярная романтическая история повествует о том, что Зигмунд Розенблюм стал прототипом Артура Берона, героя популярного романа английской писательницы Этель Лилиан Войнич «Овод». Локкарт пишет, что забыв о насущных заботах, молодой Зигмунд безудержно влюбился в женщину на несколько лет старше его. Избранница только начала приобретать себе имя в Лондоне, как начинающая писательница. Ее романтическая натура ответила взаимностью, и на последние триста фунтов влюбленная парочка отправилась в Италию.
Под средиземноморским солнцем и благотворным влиянием Римско-католической церкви, без которого не обходился ни один аспект итальянского уклада жизни, Сидней вдруг вспомнил о католической вере, в которой воспитывался с детских лет. Розенблюму показалось, что его душа полностью очистилась, и ради своей любимой он был готов на все.
Через много лет, анализируя прошлое, Сидней пришел к выводу, что эта страсть была одной из немногих досадных случайностей в его жизни. Розенблюм совсем не сердился, когда впоследствии писательница издала роман, высоко оцененный критикой. В основе сюжета книги лежали его собственные молодые годы. А писательницу звали Этель Лилиан Войнич. Свой роман она назвала «Овод».
Многие авторы приняли эту версию на веру, однако есть серьезные сомнения в ее правдивости.
Этель Войнич задумала написать своего «Овода» в 1885—1886 году, а в 1889 году она приступила к работе над ним. Каким образом Розенблюм, которому было в то время 11−12 лет, мог повлиять на замысел романа? В 1895 году, когда он приехал в Англию, роман был уже фактически завершен. Из всего этого можно сделать лишь один вывод: не Сидней Рейли был прообразом Артура Бертона (главного героя романа), а Артур Бертон оказался «прототипом» Сиднея Рейли, — пишет Эндрю Кук.
Шпионские подвиги и приключения Рейли, судя по всему, были по большей части придуманы или самим Зигмундом, или людьми, которых можно назвать его «придворными историографами». А те из них, что реально задокументированы, как, например, попытка организовать латышский мятеж или поддержка Савинкова, закончились провалом.
Некоторые из тайн вообще не имеют значения ни для кого, кроме дотошных биографов. Осталось неясным, в каком именно году родился Рейли — в 1872, 1873 или 1874, но так ли это на самом деле важно?
С большой долей вероятности можно утверждать, что этого человека звали Зигмундом Георгом Розенблюмом и родился он на юге России, в Одессе или Херсоне (хотя, разумеется, есть и другие версии). И нет никаких оснований сомневаться в том, что Рейли, он же Зигмунд Розенблюм, был арестован ГПУ и расстрелян в 1925 году во время прогулки в парке Сокольники на основании приговора, вынесенного ему еще в 1918 году, как деятельному участнику заговора против советской власти.
Так кем же был Сидней Рейли — героем или антигероем? Наверное, и тем, и другим. Уроженец юга России, ставший британским агентом, был, вне всякого сомнения, человеком авантюрного склада, энергичным, способным и при этом достаточно неоднозначным. Такие люди, которых принято называть «пассионариями», рождаются всегда, но лишь в определенные периоды времени, когда происходит резкая смена жизненного уклада общества, вызываемая революциями, войнами или гражданскими смутами, их жизненная энергия, стремление любой ценой достичь поставленных целей, сколь бы ни были они иллюзорны, готовность идти на риск самим и жертвовать чужими жизнями, демонстративное пренебрежение к принятым нормам морали становятся востребованными, и они либо гибнут в жерновах истории, либо возносятся на гребень волны и становятся легендой. В случае с Рейли произошло одновременно и то, и другое.
Может возникнуть еще один вопрос: даже если легенда о секретном агенте под кодовым именем ST1, величайшем шпионе века Сиднее Рейли является по большей части вымыслом, имело ли это какое-либо значение для бондианы Флеминга? В конце концов, создатель Бонда был не историком, а литератором, и главным для него была не достоверность похождений Рейли, а их разнообразие, дерзость и, что называется, «фееричность».
Что же, в этом есть определенный резон. Но, во-первых, Ян Флеминг сам был разведчиком и наверняка чувствовал, что быть популярным шпионом — далеко не то же самое, что быть лучшим, и понимал, что Рейли, в конечном счете, показал себя хроническим неудачником.
Но что еще важнее, на страницах произведений Флеминга трудно найти какие-то явные отголоски подвигов и приключений агента ST1, реальных или придуманных; коммандер Бонд и лейтенант Рейли были слишком разными людьми и жили в разные эпохи.
Или аналогии все-таки существуют? Бонд боролся с могущественными организациями — сначала со СМЕРШЕМ, который в его время уже не существовал, а потом и с мифическим СПЕКТРом Блофельда. Рейли сотрудничал с фиктивным «Трестом», возможно даже, мечтал его возглавить — и потерпел очередной провал, последний в своей жизни.
Но что, если именно ТРЕСТ и был на самом деле прообразом СПЕКТРа и Рейли, таким образом, стал прототипом образа Блофельда не в меньшей степени, чем Бонда?