Случилось это, когда в нашем отделе добавили штатные единицы, и были сформированы два новых бюро. Начальником бюро программирования назначили меня.
Я знал рабочие коллективы, где на руководящую должность обязательно приглашали человека со стороны. А продвижение по служебной лестнице своих почему-то считалось нерациональным. Впрочем, понять можно. Во-первых, боялись дисбаланса в коллективе. Ведь обычно далеко не один работник с вожделением смотрит на руководящее кресло. При выдвижении одного кто-то может затаить обиду или даже уволиться. А внутренние распри к повышению производительности не приводят.
К тому же они забивают голову тех, самых высоких, которые конкретными делами не занимаются, а стоят у руля. При забитой таким образом голове руль крутить трудно. Поэтому все решалось просто. Человек из внешнего мира не вызывал вулкана страстей, а коллектив зачастую еще больше спаивался (иногда против него, но это уже другой вопрос). На заводе, где я работал, в руководители проводили только тех, кто долго работал и хорошо знал эту работу.
Я был горд и внутренне ликовал. Полученное место казалось мне венцом моих долгих успехов на ниве программирования. К тому же мне было легко. При случае я сам мог заменить собой все бюро и быстро решить нависшие над ним проблемы. Это меня и сбило с толку. Вместо того, чтобы давать более полновесные задания, я чуть ли не половину работы каждого брал на себя. Зато никаких конфликтов у меня не было. Мной были довольны, и я был доволен всеми.
Мне непомерно доверяли подчиненные и знали, что если у них что-то не получится, то я успею все исправить. Моя линия вела к тому, что люди больше развивались как исполнители, а не как вдумчивые инженеры. Если нет по-настоящему трудного задания, то не возникает и необходимости эти трудности преодолеть. Конечно, были трудности, но я умудрялся их решить еще до того, как их начинали понимать окружающие. И, вообще, я привык быть последней инстанцией в своих вопросах, после которой уже обращаться не к кому.
Обычных же присущих начальникам черт я не имел. Не конфликтовал с соседними службами за место под солнцем, не выбивал премии для подчиненных и для себя, не пытался выставить ту деятельность, которой бюро занималось, в более выгодном свете. Я спал глубоким трудовым сном, и мне снились только хорошие сны. Впрочем, многое из того, что я перечислил, было не моей прерогативой. Все решалось выше, а на нас только опускали решения. Остальное с удовольствием брал на себя начальник отдела. Он и делил премии, и составлял списки для повышения окладов, и добывал левую работу. Для чего я это пишу? Что хочу сказать? Восхваляю себя? Наоборот, ругаю? Не то и не другое.
Просто быть начальником — понятие гораздо более растяжимое и многообразное, чем мы привыкли себе представлять. У всех по-разному. Я ехал в утепленном вагоне и вполне поддерживал порядок внутри вагона, даже не замечая того. Выходить на морозные станции и страдать от холода мне почти не приходилось. Это брали на себя другие. А я вполне устраивал и тех, других, и себя. Все в работе мне казалось достаточно доступным и легким, и к тому же интересным. Я искренне считал, что это так же легко и просто для остальных. Я искренне ошибался. То, что очень прозрачно для одного, может оказаться дремучим лесом для другого. Но тогда я так не считал и рвался осваивать новые, более сложные горизонты.
Между тем, собственное программирование повсеместно отходило на задний план. С запада хлынули и компьютеры, и готовые написанные системы, в которых многое из того, что было заводу необходимо, учитывалось. Надо было только настроить и адаптировать их к местным условиям. Островки создания и поддерживания программ сужались. Программистов начали переориентировать на конструкторские работы. Коснулось это и моего бюро. Сначала отобрали одного человека, потом второго. Третий, оставаясь в бюро, решал совершенно другие вопросы и, вроде бы, под моим началом, хотя на самом деле и начало, и конец были уже совершенно чужими.
Я подлил масла в огонь. Вместо того, чтобы укреплять свой островок и заниматься понятными мне работами, я попросил конструкторский заказ. Это было не мое дело. Мне тогда казалось, что я быстро освоюсь и справлюсь, как всегда и везде. Но ни мне, ни моим подчиненным (впрочем, я опять львиную долю дела взял на себя) не удалось выполнить работу в срок. Ошибка оказалась роковой. Переводили меня с начальника бюро на должность ведущего инженера на очередной аттестации. Делали это ласково и безболезненно. Никакого понижения оклада. Говорили ободряющие слова: «Ну, не получилось, и не страшно! Нечего переживать».
Я и не переживал. Меня оставляли в лоне программирования и системного сопровождения, где я ориентировался лучше, чем рыба в воде. Вместо меня появился мой сотрудник — профессиональный конструктор. Первым делом он добыл для комнаты, где обитало наше бюро, холодильник. У меня конфликтов с ним не было, как, впрочем, ни с кем. Но гораздо позже я наполовину узнал, наполовину догадался, что мое снятие не ограничивалось моими ошибками и незрелым руководством. Мое место потребовалось другому… А с тем заказом еще несколько лет возились, так и не могли справиться. Правда, тому другому или другой оно все равно не досталось. Досталось третьему… Так что мне тем более переживать было нечего!
А остался ли я обижен на своего непосредственного начальника, с которым проработал много лет, написал сотни программ и который тщательно спланировал «успех» моей аттестации? Считаю, что нет. Обиды никакой, зла тоже. Тем более я ему косвенно обязан. Если бы не он, никто бы меня сдвинуть с места не осмелился, и я бы до сих пор корпел бы над проблемами мелкого руководства, искренне считая, что это предел моих желаний. Выше — это не мое. Но это место я заслужил! Все бы мои мысли были ограничены поддержкой завоеванных позиций, и я бы наслаждался своим, как казалось мне, вполне высоким и умным положением. Я бы еще глубже провалился в этот чертов трудовой сон и громко бы храпел, храпел на весь завод. И уж я бы никак не писал этих строк, как и многих других.
Именно в то время я начал постепенно просыпаться. Конечно, увлеченность делом — это прекрасно! Но если она до маниакальности сильная и не оставляет время на общение и вообще ни на что… Позже я ясно понял, что, лишившись должности начальника бюро, я приобрел целый мир, в котором эта смешная должность занимает слишком крохотное и ограниченное место.
Вот вам я и рассказал, как был начальником и как остался программистом. А что было бы лучше для меня, судите сами. Хотя не судите. Не получится. Слишком от многих факторов все вокруг зависит. И то, что я сейчас духовно свободен от руководящих забот, — просто великолепно! Не так ли?