Личный опыт В. Франкла дал ключ к пониманию того, как человек может подняться из бездны тяжелейших обстоятельств и условий, граничащих с постоянной угрозой смерти, сохранив в себе человека. Он писал:
Лагерная жизнь дала возможность заглянуть в самые глубины человеческой души. И надо ли удивляться тому, что в глубинах этих обнаружилось все, что свойственно человеку. Человеческое — это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря.
Из собственных наблюдений пребывания в концлагере Виктор Франкл выделяет три фазы: прибытия в лагерь, пребывания в нем и освобождения.
Первую фазу он характеризует как «шок прибытия», охватившего страха. Прибывшим заключенным, в числе которых находился и В. Франкл, предстояло входить в великий ужас, свыкаться с ним. Безвыходность ситуации, постоянная угроза гибели — все это приводило почти каждого из заключенных к мысли о самоубийстве. Сам Франкл дал себе слово «не бросаться на проволоку» (способ самоубийства — прикоснувшись к колючей проволоке, получить смертельный удар тока высокого напряжения).
Дальнейший период пребывания в концлагере Франкл характеризует как проявление второй фазы: апатия, внутреннее отупение, безразличие делали заключенного менее чувствительным к ежедневным побоям. Франкл отмечает, что причиняемая побоями телесная боль была для заключенных не самым главным. Несмотря на апатию, людей мучили больше всего душевная боль, возмущение несправедливостью.
В. Франкл пишет:
Мы дошли до состояния стада овец, которые только и знают, что избегать нападения собак и, когда их на минутку оставят в покое, немного поесть. И подобно овцам, при виде опасности боязливо сбивающимся в кучу, каждый из нас стремился не оставаться с краю, попасть в середину своего ряда, в середину своей колонны, в голове и хвосте которой шли конвоиры.
Реклама
О картине страданий от голода и истощения в лагере Франкл повествует так:
Кто не голодал сам, тот не сможет представить себе, какие внутренние конфликты, какое напряжение воли испытывает человек в этом состоянии. Он не поймет, не ощутит, каково это, стоя в котловане, долбить киркой неподатливую землю, все время прислушиваясь, не загудит ли сирена, возвещающая половину десятого, а затем десять; ждать этого получасового обеденного перерыва; неотступно думать, выдадут ли хлеб; без конца спрашивать у бригадира, если он не злой, и у проходящих мимо гражданских — который час? И распухшими, негнущимися от холода пальцами, то и дело ощупывать в кармане кусочек хлеба, отламывать крошку, подносить ее ко рту и судорожно класть обратно — ведь утром я дал себе клятвенное обещание дотерпеть до обеда!
Реклама
Вопреки этим тяжелейшим условиям холода и голода, вопреки отчаянью и безверию, витавшему в концлагерях, В. Франклу совместно с другими психиатрами удается оказывать психологическую помощь в виде устранения первоначального шока у прибывших заключенных, оказания поддержки на начальном этапе пребывания, предотвращения самоубийств. Девизом этих усилий, по мнению Франкла, была мысль, выраженная
Надо было в той мере, в какой позволяли обстоятельства, помочь заключенному осознать свое «Зачем», свою жизненную цель, а это дало бы ему силы перенести наше кошмарное «Как», все ужасы лагерной жизни, укрепиться внутренне, противостоять лагерной действительности.
Франкл приходит к понимаю того, что в концлагере можно отнять у человека все, кроме человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе. И, по мнению В. Франкла, концлагерь давал тысячу возможностей осуществить этот выбор и даже бороться за смысл жизни. Под смыслом Франкл понимал не только «смысл жизни», но и смысл страдания и умирания.
От самого человека зависело, сделает он выбор в сторону прозябания, как у тысяч, или победы духа — как у немногих.
Если мне и нужны были какие-то доказательства того, что сила человеческого духа является реальностью, концлагерь предоставил их мне сполна.
Реклама
Однажды, — пишет Франкл, — для каждого освобожденного наступает день, когда он, оглядываясь на все пережитое, делает открытие: он сам не может понять, как у него хватило сил выстоять, вынести все то, с чем он столкнулся. И если было время, когда свобода казалась ему прекрасным сном, то наступает и время, когда все пережитое в лагере он вспоминает, как кошмарный сон. И главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете — кроме своего Бога.
Так заканчивает свое повествование о пребывании в концлагерях человек, сумевший проявить твердость духа и осуществить выбор в борьбе за смысл жизни. Человек, сумевший подняться из бездны сам и поднять других.