Радистка не слышала истошный крик Слюсаря: «Галька, глупая, прыгай, срежет!» Она не пошевелилась. И тогда Слюсарь что есть силы рванул ее за шинельку в воронку. Оказалось, вовремя. Град осколков по настильной траектории рассек воздух как раз в том месте, где за мгновение до этого находилась девушка.
Не ищите ошибки в написании имени. Ее нет. Просто на фронте Маша постепенно превратилась в… Галю. Есть такая украинская песня с припевом: «Ой, ты, Галя, Галя молодая». Она была маленькая, пухленькая, чернявая, а ее напарница сухая, высокая, светлая. Обе были такие молоденькие. Их и прозвали Галя большая и Галя маленькая…
В январе 1944 года поступил долгожданный приказ: взломать оборону противника и гнать врага с советской земли. Стало ли легче? Вряд ли. Особенно во время боев за Псков. Немцы на колокольне одной из церквей устроили мощную огневую точку. Невидимый пулеметчик косил и косил ряды наших бойцов, но достать его не могли ни снайпер, ни артиллерийский налет.
— Много тогда погибло наших ребят, — вздыхает Быковская. — А когда, наконец, самым удачливым удалось взобраться на колокольню, они глазам своим не поверили: за пулеметом находилась женщина в обычном ситцевом платьице. С фашисткой не стали церемониться, тут же сбросили с колокольни…
К моменту освобождения Пскова Машенька уже осваивала РСБ (радиостанция самолета-бомбардировщика), которая стояла на автомобиле с кунгом. Работали они со сменщицей Анечкой два через два. Два часа дежурства, а следующие два — на сон. И так изо дня в день, без всяких перерывов.
— Выматывались страшно. Я когда читаю, что молодые солдаты на войне мечтали о любви, всегда хмурюсь, — делится моя собеседница, — какая там любовь? Мы об одном с Анечкой мечтали — выспаться…
А впереди было форсирование Одера. Переправа, которая в каждую секунду могла взлететь на воздух, потому что фашисты очень часто ее бомбили. Автомобиль, где была размещена РСБ, передвигался на очень небольшой скорости, а слева и справа густо ложились бомбы. Настоящая дорога в ад.
Спустя несколько дней судьба разлучила Машу с Анечкой навек.
— Я тогда сдала дежурство и отправилась спать. Только задремала, а меня уже кто-то трясет за плечо: «Вставай, Галя, вставай! Беда!» Оказалось, что осколок снаряда пробил окошко в машине и влетел вовнутрь. Анечка тогда склонилась над аппаратурой и передавала в вышестоящий штаб радиограмму: точка-тире, точка-тире. А через секунду осколок срезал ей голову.
Когда Маша пришла, Анечку уже унесли. А «Галю-маленькую» буквально выворачивало наизнанку, когда ей пришлось отмывать залитую кровью аппаратуру — а ведь случись эта беда минутами раньше, на месте сменщицы могла оказаться она сама…
Анечку похоронили тут же, недалеко от того места, где стояла их машина. Где сейчас эта могилка? Ухаживает ли кто за ней? Знает, что в ней похоронена веселая русская девушка, которая считанные дни не дожила до Великой Победы?
Я внимательно рассматриваю желтые пожелтевшие листы: благодарности от Верховного главнокомандующего сержанту Марии Кузнецовой. 19 января 1944 года за участие в прорыве обороны противника на западном берегу реки Волхов. 26 января 1945 года за овладение городом Гиденбург, 27 января — за овладение городами Сосновец, Бенздин, Домброва Гурне, Челядзь и Мысловице. 28 января — за овладение городом Катовице, центром Домбровского угольного бассейна. 6 февраля — за овладение городами на западном берегу Одера — Олау, Бриг, Томаскирх, Гротткау, Левен и Шургаст. 22 марта 1945 года — за то, что войска 1-го Украинского фронта, прорвав оборону противника западнее и южнее города Оппельн, продвинулись вперед на 40 километров на каждом направлении и, соединившись в районе города Нойштадт, окружили и разгромили группу немецких войск юго-западнее Оппельн. Интересно, помнят ли жители этих небольших городов и населенных пунктов сержанта Машу Кузнецову? Не ее конкретно, а нашу армию, которая принесла им свободу? Думаю, да.
— Мы протопали и прошли Польшу, часть Германии, Чехословакии, — вспоминает Мария Павловна, — часть эти дней у меня прошла как во сне: пока не прислали сменщицу, я работала на радиостанции сама. Солдаты, которые охраняли машину, стучали в кунг каждые полчаса: «Галя, ты там часом не заснула?»
Есть справедливость на свете. Когда я дежурила в ночь с 8 на 9 мая 1945 года, услышала в наушниках такие долгожданные точки-тире: «П-О-Б-Е-Д-А!». И тут же более длинное: «Гитлер капут!»
Что тут началось? Я только крикнула солдатам: победа, и не удержала слез. Морзянка пела, а душа плакала…
В тот день, когда я вернулась в Ленинград, радость была смешана с горем. До боли жалко было родителей, а тут еще через полтора часа уходил на восток эшелон с младшим братом Андреем — он направлялся на разгром Квантунской армии. Наш самый старший — Николай — пришел с войны израненным, от ран и скончался раньше времени. Андрея тоже очень тяжело ранили в Манчжурии — домой он приехал только для того, чтобы умереть не на чужбине. Руфь, как и я, всю войну прошла радисткой, слава Богу, вернулась живой и невредимой.
Еще большая радость случилась чуть позже — капитан Коля Быковский, командир нашего взвода связи, моя фронтовая любовь, приехал в город на Неве, предложил выйти за него замуж. Он проходил службу в бывшей Восточной Пруссии, в Багратионовске.
11 ноября 1947 года у нас родился сын, которого мы назвали Юркой. Я держала в руках этот теплый сверток и думала: «Наконец-то наступил мир…»