Путешественника поддержало Российское географическое общество, и Военное ведомство экспедицию разрешило, хотя и выделило на неё крайне мало средств. Всю подготовку к экспедиции Пржевальскому доверили проводить самостоятельно, пользуясь советами и помощью видного ученого и путешественника
Опыт первой экспедиции убедил Николая Михайловича, что «состав экспедиции для продолжительной научной рекогносцировки неведомых и труднодоступных местностей в глубине Центральной Азии из статских людей едва ли возможен. В таком отряде неминуемо воцарится неурядица, и дело скоро рушится само собою. Притом же военный отряд необходим, чтобы гарантировать личную безопасность самих исследователей и достигнуть иногда силою того, чего нельзя добиться мирным путем. Невоенный человек может быть принят разве в качестве специального исследователя, но с условием полного подчинения начальнику экспедиции. Этот последний и его помощники также будут надежнее из людей военных, разумеется, при условии их годности для дела путешествия. Конвой должен состоять из служащих солдат и казаков. Дисциплину в отряде следует ввести неумолимую, рядом с братским обращением командира со своими подчиненными. Весь отряд должен жить одной семьей и работать для одной цели под главенством своего руководителя».
По этому принципу он комплектовал все свои экспедиции. Своих помощников, большинство которых было офицерами, выбирал и готовил к путешествиям лично. Если была возможность, сам подбирал солдат и казаков. Так, казак Дондок Иринчинов сопровождал путешественника во всех четырех центральноазиатских экспедициях.
Первая из центральноазиатских экспедиций, монгольская, была организована и снаряжена всего за полгода — срок просто удивительно маленький для русской военной бюрократии. Уже в начале ноября 1870 года Пржевальский и его помощник подпоручик
Тибетский этап экспедиции оказался самым тяжелым. Вот как вспоминал о нем сам Пржевальский: «Глубокая зима с сильными морозами и бурями, полное лишение всего, даже самого необходимого, наконец, различные другие трудности — все это, день в день, изнуряло наши силы. …Сидеть на лошади невозможно от холода, идти пешком также тяжело, тем более неся на себе ружье, сумку и патронташ. На высоком же нагорье, в разреженном воздухе каждый лишний фунт тяжести убавляет немало сил; малейший подъем кажется очень трудным, чувствуется одышка, сердце очень сильно бьется, руки и ноги трясутся; по временам начинается головокружение и рвота.
Ко всему этому следует прибавить, что наше теплое одеяние за два года предшествовавших странствий так износилось, что все было покрыто заплатами и не могло достаточно защищать от холода. Сапог не стало вовсе, так что мы подшивали к старым голенищам куски шкуры с убитых яков и щеголяли в подобных ботинках в самые сильные морозы».
В тяжелейших условиях экспедицией был выполнен колоссальный объем работ. На карту были нанесены территории от Северного Китая до верховьев реки Янцзы, определена высота Тибетского нагорья. В течение всего путешествия проводились ежедневные метеорологические наблюдения. Собраны богатейшие коллекции, включавшие около тысячи чучел птиц, 130 шкур млекопитающих, 70 пресмыкающихся и более трех тысяч насекомых. Был собран гербарий из 4 тысяч растений. Поразительно, что все это смогли сделать всего четыре человека — это был поистине подвиг, ведь временами жизнь всех членов экспедиции весела буквально на волоске.
Кстати, когда члены экспедиции возвращались в Петербург, их встречали как национальных героев. Все путешественники, включая казаков, получили престижные награды Географического общества. Расщедрилось и военное ведомство. Пржевальский получил чин подполковника и пожизненную персональную ежегодную пенсию в 600 рублей (за последующие экспедиции она была в несколько раз увеличена), Пыльцов стал поручиком и тоже получил пожизненную пенсию. Казаков наградили
Об экспедиции много писали в прессе, не обошлось и без критики военного ведомства, его обоснованно обвинили, что отправлять в Тибет экспедицию всего из четырех человек — смертельно опасная авантюра, которая благополучно завершилась только благодаря мужеству Пржевальского и его спутников. Видимо, это, в конце концов, поняли и военные руководители. В следующую экспедицию (1876−77 гг.) было включено 10 человек, в том числе пятеро казаков, причем, двое из них были участниками предыдущей. Затем была экспедиция в Тибет (1879−80 гг.), в состав которой вошло уже 14 человек. В следующую экспедицию (1883−85 гг.), которая тоже отправилась в Тибет, включили уже 21 человека.
Увеличение количества людей в экспедициях не делало их более легкими. Так, самой опасной оказалась последняя тибетская экспедиция Пржевальского, и эту опасность представляли не горы, а люди. Вот как описывал некоторые эпизоды той экспедиции сам Пржевальский в письме другу: «Проведя июль в горах Нань-Шань, мы достигли в начале сентября гор Бурхан-Буда в Цайдаме. Здесь почти силой достали себе проводника в Хлоссу, но этот проводник близ Голубой реки умышленно завел нас в трудные горы. Отпороли мы за это монгола нагайками и прогнали: сами мы пошли вперед одни, опять разъездами отыскивая путь. Так добрались до гор Тан-Ла, на вершине которых на абсолютной высоте 16 800 футов подверглись нападению кочевого Тангутского племени Еграев, которые постоянно грабят здесь монгольские караваны. Только на этот раз Еграи ошиблись в расчете. Так как мы встретили негодяев залпами из берданок. В одну минуту четверть разбойников были убиты, несколько ранено: остальные удрали в горы. Случилось это 7 ноября. На другой день Еграи, собравшись в большем числе, заняли ущелье, через которое лежит наш путь. Опять залп берданок — и опять трусливая сволочь разбежалась куда попало».
В письме Пржевальский умышленно не стал описывать подробности тех нападений, а ведь они были чрезвычайно опасны. В это время экспедиция была разделена на два отряда, которые вели бои самостоятельно. Это были именно бои, так как нападающие были хорошо вооружены и прекрасно подготовлены к действиям в горах. Кстати, после этих боев Пржевальский своей властью (во время предыдущей экспедиции он получил чин полковника) произвел всех солдат в унтер-офицеры, а казаков в урядники. По возвращении из этой экспедиции все нижние чины были награждены георгиевскими крестами и солидными денежными пособиями. Высокие награды ждали и офицеров, а Пржевальский был произведен в генерал-майоры.
Очередное путешествие было запланировано Пржевальским на 1888 год. В Пишпеке (ныне Бишкек, столица Киргизии), где проводилась окончательная подготовка к выходу в экспедицию, Николай Михайлович заболел брюшным тифом. Попытки местных врачей его спасти успехом не увенчались. 20 октября (1 ноября по н.с.) Пржевальский скончался. Перед смертью он завещал похоронить его на берегу озера Иссык-Куль, сделав на могиле лаконичную надпись «Путешественник Пржевальский». Последняя воля Николая Михайловича была выполнена.
В историю науки
К сожалению, в короткой статье невозможно описать все удивительные путешествия Николая Михайловича, да, наверное, в этом и нет необходимости. Он это прекрасно сделал сам. Пржевальский обладал писательским даром, поэтому написанные им книги, которые и в наши дни продолжают переиздаваться, читаются на одном дыхании. Рекомендую, не пожалеете. Перед вами откроется удивительный мир дикой природы, которая только начинала приоткрывать свои тайны, и людей, которые ценой неимоверных усилий и смертельного риска раздвигали рубежи неизведанного.