А если выходить не удавалось, большую часть того времени, когда болезнь отпускала, он проводил за написанием книг. Страница за страницей, как кирпичик за кирпичиком, он выстраивал прочный мост понимания между человеком и животными.
Люди по-разному относятся к животному миру. Кто-то терпеть не может ни кошек, ни собак, но наслаждается пением кенаров в клетке. Другие, напротив, окружают себя таким количеством кошек, которые вместо двухкомнатной квартиры вполне могли обжить самый большой музей современного искусства в маленьком американском городке Бикон, расположенном в 100 км от Нью-Йорка, который разместился на территории бывшего завода и занимает почти 90 тысяч кв. метров.
В нашем доме жила некая тетя Надя, которую окружал целый сонм усатых-полосатых, числом около пятидесяти. Как они умещались все вместе на площади 34 кв. метров — для меня по-прежнему загадка.
Но Даррелл не «зацикливался» на собаках и кошках. Он смело вторгался в ареалы обитания животных, о которых многие из землян, не считая аборигенов, и слышать не слышали. Он словно пытался донести до каждого человека: наш мир очень разнообразен, каждый имеет право на существование, и чтобы не мешать друг другу, нужно, по меньшей мере, понять другого. Пусть даже это будет существо, которое мы никогда не приручим…
Джеральд родился в семье военного инженера британской армии 7 января 1925 года, в индийском городе Джамшедпуре. Он был младшим из четырех детей и, соответственно, самым любимым. Для того чтобы дети не чувствовали себя очень оторванными в далекой и в какой-то мере экзотической для англичан стране, в доме завели достаточно много разных зверюшек. Не секрет, что и котенок, и щенок — хорошие няньки, они всегда могут занять внимание ребенка на довольно продолжительное время.
А еще малыша часто водили в местный зоопарк. И первое слово, которое он произнес, было вовсе не «мама», а «зоо» — то есть зоопарк.
Когда малышу было всего три года, неожиданно скончался отец. Семье помогли перебраться в Англию, но сырой британский климат младшим детям не подошел, они часто болели, и тогда Дарреллы перебрались в места с более привычным климатом — на греческий остров Корфу. Это в какой-то мере и поспособствовало тому, что мальчик увлекся
Правда, не всем это нравилось. Старший брат Лоуренс скрупулезно вел свой дневник, в котором часть записей была посвящена маленькому Джеральду. Вот небольшая хронология:
1931 год. Ребенок ненормальный, все карманы набиты улитками!
Реклама
1935 год. Ребенок дефективный, таскает скорпионов в спичечных коробках!
Я еще вернусь к этому дневнику, это настоящие «этапы большого пути».
С началом Второй мировой войны семья была вынуждена вновь возвратиться в Англию. Джеральду к тому времени было уже 14 лет, и он устраивается на работу, чтобы не быть обузой матери. Его охотно взяли продавцом-консультантом в зоомагазин, где он стал специалистом по зверюшкам…
После окончания войны 20-летний Джеральд принимает очень нестандартное решение: он объявляет родным, что возвращается на свою историческую родину — в индийский Джамшедпур. Отговорить его оказалось делом невозможным.
Город показался мальчику не таким уж «огромным», как это было в раннем детстве. А вот зоопарк понравился. Помнил ли кто-то из служащих Джеральда? Вряд ли. Но видя этот сумасшедший блеск в глазах при виде животных, разве они могли устоять перед соблазном найти ему работу в зоопарке?
Правда, «приличных» должностей не осталось, ему нашлась самая тяжелая работа — чистить клетки и кормить зверей. Но парнишка был рад и этому. Он буквально «сгорал» на работе. При этом очень рано определил себе цель — изучать животных, которые могут исчезнуть в любое мгновение. Это было лет за двадцать до появления «Красной книги».
Самое время вспомнить старшего брата Лоуренса.
1939 год. Мальчишка сошел с ума — нанялся в зоомагазин!
1945 год. Малый совсем свихнулся — хочет служить в зоопарке!
1952 год. Человек спятил с ума — лазит по джунглям, кишащим змеями!
Между прочим, Лоуренс Даррелл, родившийся в 1912 году, писатель и дипломат, известный теоретик и представитель модернизма в английской литературе 50−70-х гг., был не просто старшим братом. Именно он заметил брату, что англичане буквально помешаны на рассказах о животных, а значит, ему давно пора приняться за написание рассказов.
Джеральд отбивался, как мог. Насколько он любил животных, настолько ненавидел синтаксис и пунктуацию. Но однажды он услышал рассказ о чьем-то путешествии в Африку и был буквально взбешен тем, что человек, вещавший о своем посещении черного континента, судя по всему, из Лондона никуда не выезжал. И тогда Джеральд двумя пальцами на печатной машинке настучал свой первый рассказ «Охота на волосатую лягушку». Он произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Вернемся к дневнику.
1958 год. Этот полоумный хочет завести свой зоопарк!
1967 год. Настоящий маньяк. Пригласите его в гости, и он притащит в дом орла!
Надо сказать, что Джеральду в чем-то и везло. Общение с дикой природой — это все равно что хождение по тонкой проволоке под куполом цирка. Можно надеяться на лучшее, но никогда нельзя быть ни в чем уверенным.
Рисковал ли при этом своей жизнью натуралист? Неоднократно. Но он не оставлял свои исследования. Вот только основные маршруты его исследований: Южная Америка и Африка, Греция и «закрытый» в те времена СССР. Для Даррелла было сделано исключение, он объездил многие уголки самой большой страны: Таймыр, Калмыкия, Байкал, Рязань, Астрахань, Самарканд, Бухара…
Хотя, пожалуй, самой главной заслугой Даррелла многие считают создание в 1959 году на острове Джерси зоопарка и образованный на его базе в 1963 году Джерсийский трест сохранения диких животных.
Небольшой (площадью 116 кв. км), но красивейший остров Джерси находится в южной части пролива Ла-Манш, всего в 30−40 км от Франции. Поместье Огр с каменными стенами и арками XVI в., со старыми дубами и каштанами было древнейшей на острове усадьбой. Ее-то Джеральд и превратил в зоопарк. Здесь не было львов, слонов и тигров, но зато очень уютно чувствовали себя различные виды обезьян, которых удалось спасти от полного уничтожения.
А теперь пора ответить на вопрос: понимают ли животные человеческую речь? Даррелл был убежден, что понимают. Конечно, не сами слова, а скорее, интонацию, с которыми они произносятся. Энергетическую сущность слова, его размер, длину волны. Если учесть то обстоятельство, что даже сама человеческая мысль имеет определенную волну, агрессивность или, напротив, умиротворение. Вот на это и реагируют животные.
Один мой знакомый, описывая свою комнатную собачку, как-то рассказал, что их четвероногая любимица очень любит женскую компанию, и как только в комнате собираются его супруга с подружками, собаку невозможно прогнать оттуда. А вот к мужским разговорам она совершенно равнодушна. Но ведь никто не будет спорить, что женский голос намного выше мужского? Очевидно, животное реагирует именно на это.
Подобный подход я нашел и у артиста цирка Владимира Дурова, известного дрессировщика:
Собака, не умеющая, скажу грубо, говорить на человеческом языке, но усиленно желающая понять человеческую речь, следит за каждым движением человека, за всеми его телодвижениями, тонко различает каждую интонацию, каждый оттенок в голосе.
И далее:
В мозгу собаки остаются, закрепляются отдельные слова-звуки, которые она особенно часто слышит. Эти слова каждый раз ассоциируются в ее мозгу с каким-то действием человека или с видом, вкусом и запахом какого-нибудь предмета.
В результате отдельные слова человека твердо воспринимаются собакой, сопряженные с каким-нибудь явлением. Вы хотите идти гулять и только протянули руку к шляпе или подошли к вешалке или даже только посмотрели на свои калоши, как уже собака уловила ваше желание и моментально бросается к двери.
Научимся ли мы когда-либо понимать друг друга, укрепим ли связь человека и природы? Даррелл был убежден: обязательно научимся. Важно только не жалеть времени на то, чтобы понимать братьев наших меньших. А для начала я бы рекомендовал прочитать книги самого Даррелла. Самое главное — они учат добру…