В английском законодательстве тогда действовала статья, по которой связь мужчины с мужчиной даже по взаимному согласию считалась антиобщественной и преследовалась уголовным правом. И иск Оскара против маркиза Куинсберри обернулся против самого же поэта. Маркиз оказался подготовленным бойцом юридического фронта и весьма прозорливым. Он предварительно нанял детективов, которые отыскали свидетелей «голубых» похождений Уайльда. Да и сам истец своими показаниями и ответами в суде начал «рыть себе могилу».
Блистательный язык рассказчика сыграл на сей раз дурную шутку. На вопрос в суде: «Целовали ли вы этого мальчика?» — Уайльд ответил: «Нет, конечно. Он же некрасивый». Таким образом получалось, если применить элементарную логику, что Оскар любит целовать мальчиков, но только пригожих! На суде Уайльд всячески уводил из-под удара репутацию своего любовника, белокурого юноши лорда Бози (Альфреда Дугласа, сына маркиза Куинсберри). В частности, Оскара обвиняли в том, что видели его обнаженным в постели с неким юношей в отеле. На самом деле это был не Оскар, а тот самый Бози. Поэт же этого факта присяжным не сообщил, не желая подставлять под удар своего любимца.
Это был пример удивительной «голубой» любви. Ведь если бы Уайльд не берег репутацию юного лорда, обвинение против самого Уайльда рассыпалось бы в пух и прах! Но эта странная страсть к молодому человеку, очевидно, всепоглощающая, затмевающая разум Оскара, движет всеми его поступками и ответами. В большой степени «Принц эстетов» сам поставил себя под удар правосудия, выгораживая Бози. Странный поступок, странная судьба, странная любовь.
Удивительно, что даже выйдя из тюрьмы (КПЗ, как бы сейчас это назвали), Оскар продолжал писать восторженные письма Бози! Вот некоторые фразы: «Ты моя прелестная роза… ты моя лилейная лилия… Для меня ты весь, от шелковистых волос до изящных ступней — воплощенное совершенство…» Без сомнения, поэт просто «сбрендил» на почве любви! Такие слова, как правило, адресуют прелестной девушке, но никак не молодому человеку. Письма эти пишутся во время процесса против Оскара с обвинениями в непристойностях и содомии!
Зачем такой риск? Отчего такая беспечность? Ведь если бы присяжные заседатели услышали отрывки из этих писем, то они немедленно вынесли бы обвинительное заключение в отношении Уайльда. Тогда обошлось в деталях, но не обошлось в глобальном плане: Оскара осудили на два года исправительных работ. При вынесении приговора «Принц эстетов» чуть не потерял сознание! Интересно, на что он рассчитывал? На гуманизм правосудия? На свою известность? На свою фортуну? Сложно сказать, но общество своим приговором все же «плюнуло» в Уайльда, как бы отвечая на его «плевок» на моральные устои тех лет. После этого Оскар стал стремительно «тонуть».
Уайльд мог бежать за границу от суда, но не сделал этого, ибо решил бросить перчатку морали всей Англии. Государство приняло вызов и буквально растоптало того, кого еще недавно боготворило как величайшего поэта и драматурга. Растоптало безжалостно, так как это дело вскрыло те «нарывы» на теле общества, что были прикрыты завесой благопристойности. Оскар взбесил многих «сильных мира» тогдашней Англии, ведь скандал, затеянный поэтом и его иском, ударил по знати страны, в среде которой гомосексуальные наклонности были весьма развиты. Пострадал и прибыльный бизнес публичных домов для гомосексуалистов. Уайльд своим процессом поднял со дна такую бучу в, казалось бы, прозрачной воде Англии, что волна накрыла многих и, в первую голову, самого поэта.
Утонченный сочинитель стихов, большой эстет, великий драматург, любитель ярких дорогих нарядов, перстней и гвоздик попал в лондонскую тюрьму Пентонвилль. Пятьсот одиночных камер. Лохмотья вместо одежды. Кровать, где невозможно спокойно спать. Запах нечистот из туалета вперемешку с блевотиной. Грубые охранники и знаменитое колесо (сооружение со ступенями, по которым заключенный топал, подобно белке в колесе, от часа до восьми в день без остановки, без возможности продохнуть и без всякого смысла). Колесо нужно было вращать обязательно, чтобы не переломать себе ноги.
Пища отличалась тошнотворностью, и в течении нескольких дней известный заключенный не притрагивался к еде. Еще в тюрьме использовали зловещее наказание: осужденный должен был вращать особый цилиндр, находящийся под давлением: 1800 оборотов на завтрак, 4500 — на обед, 5400 — на ужин. И это при риске лишиться рук! Вот в такой мир попал великий литературный талант не только Англии, но и всей Европы. Поэт ошеломлен. Он пишет, что поражен ныне тем, «какими демонами могут быть люди». Его почти насильно обрили и почти сразу поставили крутить колесо.
Вместо подушки — кусок деревяшки. Нет доступа к книгам. Нельзя писать. Для поэта и драматурга все это — скопом — смерти подобно! И она не заставила себя долго ждать. Как вы понимаете, в тюрьмах тех лет белоснежные унитазы и моющие средства, убивающие всех микробов, отсутствовали. Смертельные болезни в условиях антисанитарии развивались весьма стремительно. Камера размером 4×2 метра с голыми стенами — это не шикарные особняки в Лондоне и Париже, к коим привык Уайльд. Тяжелые своды камеры давили на психику посильнее тяжких кандалов.
Но и это было еще не все. Судебные издержки обещал оплатить родной брат Уайльда, Уилли, но не сдержал слово. Поэт воспринял это как предательство. Оскара объявили банкротом для взыскания суммы судебных издержек. Жена инициировала процедуру развода (что вполне естественно после такого приговора и по такому обвинению). В итоге поэт потерял и семью, и имущество.
Уже тогда Оскар Уайльд стал говорить, что скоро умрет. В тюремной часовне он потерял сознание и упал, расквасив себе ухо. Его поместили в лазарет на чистые простыни, а охранник дал хлеба с вкусным свежим маслом. Оскар съел все жадно, и даже собрал с пола крошки, которые также отправил в рот. Потом уже, когда состояние его совсем ухудшилось, поэта подкормили еще и дали некоторые поблажки в режиме. Затем перевели в другую тюрьму — Рединг, где условия были явно получше.
Но, несмотря на облегчение режима, общество все равно издевалось над ним и не простило Уайльду дерзость его поведения и моральное разложение. К примеру, во время переезда из одной тюрьмы в другую на железнодорожной платформе Оскара выставили на посмешище прибывающим пассажирам. Вроде бы не нарочно, «так вышло». Хотя, злой умысел (морально сломить Оскара окончательно), возможно, в том и был. Доподлинно неизвестно. Большой поэт и драматург Европы, заключенный Уайльд шатался на ветру в наручниках, в тюремной робе, с повисшей головой. Один из зевак подошел и плюнул ему в лицо. Толпа смеялась.