Роберт Рождественский: как «серьезный» поэт превратился в поэта-песенника?

Сегодня, спустя 15 лет, Россия стала немножко другой. Не такой растерянной, не такой беззащитной, обжившейся в своей новой роли. Сегодня мы острее понимаем, что поэзия еще дальше стала отстоять от нашей повседневной жизни. Ей пока не удалось вернуть себе завоеванные позиции, достигнуть той вершины, на которую ее водрузили Роберт Рождественский, Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина в далекие уже 60−70-е годы прошлого столетия.

На фронт так и не доехал…

…Роберт родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Алтайского края, где в это время жили его родители Станислав Никодимович Петкевич и Вера Павловна Федорова. Отец был потомком ссыльных поляков, служил в НКВД и очень тяжело переживал свое положение, когда в «расстрельный» 1937 год приходилось приводить в исполнение приговоры «троек». Вначале он делал это без сожаления, но когда репрессии начали носить массовый характер, понял, что сразу столько врагов у Советской власти быть не может. Он не подходил на роль палача, а потому, придя домой, часто снимал стресс водкой. Вернее, заглушал голос совести.

Детство Роберта закончилось в июне 1941 года, когда практически одновременно и отец и мама (она была военным врачом) отправились на фронт. Роберта оставили в Москве, на попечении бабушки. А дальше случилось непредвиденное — бабушка неожиданно умерла, и мама вернулась с фронта, чтобы забрать сына с собой, оформив его сыном полка.

На фронт мальчишка так и не доехал. Мамин друг, которого она встретила на одной из станций, заявил, узнав об этом намерении: «Вера, ты с ума сошла! Эвакогоспиталь — это не игрушки. А вдруг артналет или бомбежка? Зачем рисковать жизнью ребенка? Определи-ка его в какой-нибудь московский детский приют!»

Так она и сделала. И именно в детском приюте Роберт в 1944 году получил от мамы письмо, в котором она сообщала, что у него скоро появится новый папа — Иван Иванович Рождественский. Станислав Петкевич по одним данным погиб в 1941 году, по другим — в 1944-м. Но как бы там ни было, отчим усыновил Роберта, и они отправились к новому месту службы Ивана Рождественского — в Кёнигсберг. В Московско-Минскую Пролетарскую дивизию, что находится в километре от моего дома. Возможно, мы — с разницей в полвека — жили в одной казарме. (Они и до сих пор, в третьем тысячелетии, являются пристанищем для безквартирных офицеров…)

Первая любовь. Она же и последняя…

Что интересно — Роберт Рождественский поступил в литературный институт только со второй попытки, первый раз его «зарубили» из-за профнепригодности. Жалел ли он об этом? Скорее всего, нет! Потому что в следующем году все вернулось на круги своя. Более того, однажды на комсомольском собрании разбирали первокурсницу, которую поймали за курением. Роберт присмотрелся к Алле Киреевой повнимательнее и понял, что он пропал…

Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,

И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.

Думаю, вряд ли какая женщина отказалась бы слышать это стихотворение из уст любимого хоть двадцать раз на дню. Они прожили вместе 41 год. И это время вместило в себя все: и многочисленные стихи, и выступления во Дворцах спорта и на стадионах, и сладкое бремя славы, и терпкую горечь разочарований в том, что некоторые поэты за лишний кусок масла на своем хлебушке готовы приковать себя наручниками к «производственной теме»…

Да, Роберт Рождественский стал членом правления Союза писателей, но не из-за того, что являлся глашатаем власти — эта должность позволяла ему помогать товарищам. Особенно молодым и начинающим, которых некоторое время «в упор не замечали», дабы не выделять квартиры…

Алла Киреева оказалась удачливой Музой. Стихи из-под пера Роберта вылетали, словно птицы из гнезда. Достаточно сказать, что всего поэт выпустил около 70 поэтических сборников.

Чудесное превращение в «концертного» поэта

С середины 60-х годов Роберт Рождественский начал активно сотрудничать с композиторами. Его песни стали настоящей классикой, начиная с песни «Погоня», которую Эдмонд Кеосаян включил в свой фильм «Неуловимые мстители». Тремя годами позже вышел фильм «Минута молчания» режиссера Игоря Шатрова, где была песня, которую сразу начали заказывать в каждом концерте по заявкам радиослушатели и телезрители:

Я сегодня до зари встану,
По широкому пройду полю.
Что-то с памятью моей стало,
Всё, что было не со мной, помню.
Бьют дождинки по щекам впалым,
Для Вселенной двадцать лет мало.
Даже не был я знаком с парнем
Обещавшим — я вернусь, мама.
А степная трава
Пахнет горечью,
Молодые ветра зелены.
Просыпаемся мы,
И грохочет над полночью
То ли гроза,
То ли эхо прошедшей войны.
Обещает быть весна долгой,
Ждёт отборного зерна пашня.
И живу я на земле доброй
За себя и за того парня.
Я от тяжести такой горблюсь,
Но иначе жить нельзя, если
Всё зовёт меня его голос,
Всё звучит во мне его песня.
А степная трава
Пахнет горечью,
Молодые ветра зелены.
Просыпаемся мы,
И грохочет над полночью
То ли гроза,
То ли эхо прошедшей войны.

Когда через несколько месяцев начались съемки, пожалуй, самого культового сериала о советских разведчиках по роману Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны», режиссер Татьяна Лиознова обратилась к поэту с просьбой написать «душещипательную» песню, которая затмила бы знаменитый «Полонез» Огинского. Так родились сразу две песни: «Мгновения» и «Песня о далекой Родине». Вот первая из них:

Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
У каждого мгновенья свой резон,
свои колокола,
своя отметина,
Мгновенья раздают — кому позор,
кому бесславье, а кому бессмертие.
Мгновения спрессованы в года,

Но не только эти песни стали визитной карточкой поэта-песенника Роберта Рождественского. Помню, как после выхода на экраны фильма «Любовь земная» в «народ» сразу же ушла песня «Сладка ягода».

Сладка ягода в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит.
Сладка ягода одурманит,
Горька ягода отрезвит.

Ой, крута судьба, словно горка.
Доняла меня, извела.
Сладкой ягоды — только горстка,
Горькой ягоды — два ведра.

Я не ведаю, что со мною,
Для чего она так растет.
Сладка ягода — лишь весною,
Горька ягода — круглый год.

Над бедой моей ты посмейся,
Погляди мне вслед из окна.
Сладку ягоду рвали вместе,
Горьку ягоду — я одна.

А была еще песня «Позвони мне, позвони», написанная на стихи «серьезного» поэта Роберта Рождественского. И далеко не все знают, что однажды «песочные часы» перевернулись. Это когда по мотивам песни на слова Роберта Рождественского «Огромное небо» был снят мультипликационный фильм.

Об этом, товарищ,
Не вспомнить нельзя,
В одной эскадрилье
Служили друзья,
И было на службе
И в сердце у них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо — одно на двоих.

Дружили, летали
В небесной дали,
Рукою до звезд
Дотянуться могли,
Беда подступила,
Как слезы к глазам —
Однажды в полете, однажды в полете,
Однажды в полете мотор отказал…

И надо бы прыгать —
Не вышел полет!..
Но рухнет на город
Пустой самолет!
Пройдет, не оставив
Живого следа,
И тысячи жизней, и тысячи жизней,
И тысячи жизней прервутся тогда!

Мелькают кварталы,
И прыгать нельзя…
«Дотянем до леса!» —
Решили друзья.
«Подальше от города
Смерть унесем.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
Пускай мы погибнем, но город спасем!»

Стрела самолета
Рванулась с небес,
И вздрогнул от взрыва
Березовый лес!..
Не скоро поляны
Травой зарастут…
А город подумал, а город подумал,
А город подумал: «Ученья идут!».

В могиле лежат
Посреди тишины
Отличные парни
Отличной страны…
Светло и торжественно
Смотрит на них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо — одно на двоих!

Стихотворение, между прочим, написано в 1971 году, спустя пять лет после подвига Юрия Янова и Бориса Капустина, которые пожертвовали собой, но спасли жителей Берлина…

Остается добавить, что Роберт Иванович Рождественский похоронен в поселке Переделкино, в ста шагах от могилы Бориса Пастернака…