…Борис появился на свет 21 мая 1924 года в семье кадрового офицера Льва Александровича и дворянки не только по происхождению, но и по духу — Елены Николаевны. Время было очень непростое: гражданская война хотя и закончилась, но выстрелы не смолкли. Шла невидимая война: советская власть, образно говоря, только «мостилась» в гнезде, и, как кукушонок, освобождала себе жизненное пространство, сбрасывая вниз все «нежелательные элементы». В стране то и дело раскрывались различные контрреволюционные заговоры, вспыхивали мелкие и крупные бунты, словом, чекисты без дела не сидели, «копая» под тех, кто мог быть врагом если не явственно, то потенциально.
Литературные истоки…
Красный командир Лев Васильев счастливо пережил, как минимум, три крупных «чистки». Чудо? Скорее всего, нет. Все ведь зависит от личности самого человека. Скорее всего на рожон лезть не привык, выполнял свои обязанности очень пунктуально, имел достаточно высокий авторитет, достаточный для того, чтобы какая-то мразь не написала «телегу» в «органы».
Почему судьба дает кому-то талантов на три жизни сразу, а к кому-то скупа, как помещица Коробочка у Гоголя? Литературный талант — это особый дар, здесь шибко не разгонишься без базового образования, широчайшего словарного запаса, умения видеть и обобщать. Да, самородки иной раз приходят, возьмем к примеру, Михаила Шолохова. Но большинство же русских и советских писателей из интеллигентных семей, где процветал культ образования и наук, где ребенок еще с детства «проглатывал» тонны книг, причем, самого высокого качества. Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой, тот же Гоголь — все они родом из семей, где детей не принуждали читать…
Первой учительницей прекрасного для маленького Бориса стала мама, представительница древнейшего дворянского рода, который был, между прочим в родстве и с Пушкиными, и с Толстыми. Сын много читал, но не будем забывать, что устные рассказы формируют мировоззрение ничуть не хуже. «Меня воспитывали еще по старинке, как это было принято в провинциальных семьях русской интеллигенции, почему я безусловно человек конца XIX столетия. И по любви к литературе, и по уважению к истории, и по вере в человека, и по абсолютному неуменью врать…» — эти слова принадлежат самому Борису Львовичу.
Война спутала все планы
Он не любит вспоминать, кем хотел быть после окончания школы. Судьба все равно нарушила все его планы в то роковое утро 22 июня 1941 года. 17-летний юноша, как и многие его сверстники, добровольно пришел в военкомат (это у нас в 90-е годы призывников нужно было ловить с собаками). Уже 3 июля 1943 года Борис в составе истребительного комсомольского батальона был направлен под Смоленск, попал в окружение, вышел из него в октябре 1941 года, потом был в лагере, где всех «окруженцев» проверяли на вшивость. Чуть позже учился в полковой артиллерийской школе, окончил полковую пулеметную школу, семь раз его с самолета в составе воздушного десанта. Этот седьмой прыжок и закрыл «список прыжков». Перед десантниками была поставлена задача выбить немцев с высотки, но в самом начале боя Васильев «зацепил» мину-растяжку, и свет померк в глазах.
Очнулся он в госпитале, надо отдать должное врачам и крепкому здоровью Бориса. Очень медленно, но он начал поправляться. Не тогда ли, на госпитальной койке, раздумывая о своем будущем, Васильев впервые подумал о том, что неплохо бы записать свои ощущения, поделиться ими?..
В годы войны вести записи и дневники запрещали всем, кроме литераторов и журналистов. В противном случае можно было попасть на карандаш «особистам» и встретить долгожданную Победу где-нибудь в лагере, на валке леса. Поэтому Борис и не стал рисковать. После выписки из госпиталя поступил на инженерный факультет военной академии бронетанковых и механизированных войск, где и встретил свою любовь и судьбу — Зорю Альбертовну Поляк. Лейтенанты поженились, и в первый же год супружеской жизни едва не подорвались опять-таки на мине-растяжке.
Потом были несколько лет, когда Васильев едва ли не каждый день рисковал собой: он был испытателем танков, и его главной задачей было обнаружение «слабых звеньев» боевой машины. А этого можно было добиться, только создав аварийную ситуацию.
К литературе Борис Львович обратился уже после увольнения из рядов армии. Одним из первых его произведений стала пьеса «Офицер», о сложных взаимоотношениях между теми, кто победил фашизм и молодыми лейтенантами, пришедшими в армию уже после Великой Победы. Пьеса была подготовлена к постановке в театре им. Советской Армии, но после двух общественных просмотров премьера была отменена. Как водится, нашлись «добрые люди», посчитавшие, что пьеса Васильева — «поклеп на победоносную Советскую армию».
Курсы сценаристов привели в кино…
Знаменитый советский драматург Николай Погодин рассмотрел в пьесе Васильева «рациональное зерно» и пригласил начинающего литератора на курсы сценаристов при Главкино. Эти занятия пошли на пользу Борису Львовичу, одна за другой появляется его несколько пьес, а потом и литературных произведений, в частности повесть «Иванов катер». А чуть позже почти в одно и то же время был написан киносценарий «Офицеры» и щемящая повесть «А зори здесь тихие», причем название принадлежало не автору. Когда он принес повесть Борису Полевому, автору книги «Повесть о настоящем человеке», тот объявил конкурс на «правильное» название. Победитель получил в качестве приза бутылку коньяка…
Вскоре был снят фильм по этой повести. А уж потом появились такие кинофильмы, как «Аты-баты, шли солдаты», которые снял замечательный актер и режиссер Леонид Быков, «Не стреляйте в белых лебедей», «Завтра была война». У меня была возможность присутствовать на съемках фильма «Я — русский солдат», где в массовках были задействованы солдаты и офицеры 11-й отдельной гвардейской армии, в которой я редактировал армейскую газету. Врать не буду — в съемках участия не принимал… А фильм был поставлен по повести Васильева «В списках не значился»…
Суровая правда войны
Быть на войне и не писать о войне, наверное, нельзя. Но главная заслуга Бориса Львовича, на мой взгляд, это его стремление рассказывать о суровых испытаниях, выпавших на долю простых людей. Без лишней риторики, без высокого пафоса. И никакого тебе «Полководца» или даже полковника. В сущности, они все были там, на полях сражений, рядовыми войны…
Конечно, писал Васильев и на «послевоенные» темы. Но для нескольких поколений советских и «постсоветских» людей он писатель-фронтовик. И дай Бог Борису Львовичу отменного здоровья!