Как это ни удивительно, за маской безоглядного враля, травящего свои байки у камина с пенковой трубкой в одной руке и бокалом вина — в другой, скрывается настоящий человек из плоти из крови. Человек с тем же титулом и фамилией, который действительно служил в России, действительно воевал с турками, да и пенковая трубка была самая, что ни на есть настоящая. А потом с ним случилось то же, что и с одним кельтским вождем — попал он поневоле в «волшебный котелок» — и так преобразился, что теперь уже и не поймешь, где правда, где ложь. К тому же одно дело превратиться в справедливого короля Артура, защитника Британии и христианской цивилизации, а другое — навеки стать символом лжи и хвастовства…
Но зря, зря издевался художник Гюстав Доре, начертав на гербе Мюнхгаузена девиз «Во лжи — истина». Истина во лжи действительно нашлась, да еще не менее занимательная, чем путешествие на Луну или стрельба вишневыми косточками…
Начнем с того, что у настоящего Мюнхгаузена, как и у любого уважающего себя барона, герб, конечно, имелся. Правда, вместо тех уток, топорика, колеса и бутылки, что изобразил Доре, на нем был монах с посохом и книгой. Всё дело в том, что род Мюнхгаузенов имел глубокие корни, но однажды чуть не угас. Последнего представителя, избравшего удел монаха, пришлось даже в приказном порядке отпустить в мир «плодиться и размножаться». Род продолжился, а его потомки отныне взяли себе имя «Мюнхгаузен», что в переводе с немецкого означало «дом монаха» («Monch-Hausen»).
И вот — 11 мая 1720 года — в родовом имении Боденвердер, недалеко от Ганновера, и появился на свет тот самый Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. Впрочем, на родине он прожил недолго и в декабре 1737 года отправился в далекую Россию исполнять обязанности пажа при принце Антоне Ульрихе.
В то время немцев в высших эшелонах российской власти было пруд пруди, а Антон Ульрих и вовсе был фигурой перспективной. Его готовили на роль мужа Анны Леопольдовны — единственной племянницы императрицы Анны Ивановны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, юный паж Мюнхгаузен сразу оказался во влиятельнейшем обществе и лелеял надежды на успешную карьеру.
Повоевать с турками Карлу тоже пришлось, однако реальность была далека от хвастливых рассказов его книжного «альтер эго». Какие там полеты на пушечном ядре или скачки на половине лошади! Даже в нормальном сражении поучаствовать не пришлось. Турки изматывали российскую армию короткими стычками, а лошади оказались не столь живучи и умирали больше от недостатка фуража, нежели от вражеских пуль.
После этой неудачной кампании боевые будни Мюнхгаузена закончились. Принцу Ульриху стало не до этого — он наконец-то женился на российской принцессе. А Мюнхгаузен решил оставить свиту принца и продолжить карьеру в Риге — в элитном Брауншвейгском кирасирском полку. Как оказалось, не зря…
Вскоре в России началась целая череда дворцовых переворотов. В результате бывший покровитель нашего героя — Антон Ульрих и Анна Леопольдовна — были арестованы. К счастью, рижского кирасира Мюнхгаузена репрессии обошли стороной, а новая императрица — Елизавета — даже произвела барона в ротмистры.
Последнее яркое историческое событие, в котором Мюнхгаузен принимал непосредственное участие — это встреча в составе почетного караула, проезжающую через Ригу, немецкую принцессу Софию Аугусту Фредерику Анхальт-Цербстскую, впоследствии более известную как Екатерина II Великая.
Однако царствования своей землячки барон не дождался. В 1744 году он женился, а желанного продвижения по службе не предвиделось. К тому же вскоре на войне погибли два его брата, и это означало, что родовое имение по праву перешло в полное пользование Карла. Решив, что наслужился вдоволь, Мюнхгаузен в 1753 году вернулся на родину.
Стоит ли теперь удивляться, что российская «одиссея» барона так ярко запечатлелась в байках его литературного двойника. И пускай в них нет императриц и переворотов, зато Россия предстает настоящей северной Страной Чудес, где в лесах водится много диких волков и медведей, где снегопады засыпают деревню по самую колокольню, где звуки замерзают, не успев вылететь из рожка, а генерал способен пить не пьянея, выпуская винные пары прямо из… черепа!
Впрочем, ни о какой литературной славе вернувшийся в имение Мюнхгаузен не помышлял. Он вел спокойную и размеренную жизнь и, возможно, так же мирно и почил, если бы не два «но»…
Сначала по окрестным городам — Ганноверу, Гамельну и Геттингену — разнеслась слава о бароне как о красноречивом и остроумном рассказчике. А в 1781 году Мюнхгаузен неожиданно для себя самого стал героем анонимного альманаха «Путеводитель для веселых людей». В предисловии к нему говорилось: «Возле Г-вера, живет весьма остроумный господин М-х-з-н, пустивший в оборот особый род замысловатых историй, авторство которых приписывается ему».
Скорее всего, содержимое альманаха оказалось бы сегодня забытым, не задумай переложить эти истории по-своему немец по имени Эрих Рудольф Распе. Случилось это, правда, не в Германии, а в Англии, куда наш герой бежал из-за обвинения в расхищении древних музейных коллекций.
Выпущенную в 1785 году дешевую брошюрку под полным названием «Повествование барона Мюнхгаузена о его чудесных путешествиях и походах в Россию» читатели размели в один день. В свете вышеуказанных обстоятельств, Распе не решился указать на книге своё имя.
А ведь он это вполне заслужил, ибо не только придал байкам Мюнхгаузена литературный вид, но и изрядно их дополнил и приукрасил. Барон окончательно превратился в самоценного литературного персонажа, хотя автор и указал, что его прототипом послужил «человек оригинального склада мыслей, принадлежащий древнему германскому роду». Предвидя последствия такой «подмены», в предисловии Распе предупредил, что враки Мюнхгаузена не более, чем пародия на настоящую ложь, а сам барон здесь выступает как «каратель лжи» — своеобразная прививка от обмана, таящегося за маской правды.
Только за 1786 г книга Распе выдержала целых четыре издания.
То, что столь замечательное произведение пожинает славу вдали от своей прародины, показалось несправедливым другому немцу — Готфриду Августу Бюргеру. Будучи известным поэтом, Бюргер, конечно, не мог просто перевести книгу Распе обратно на немецкий.
Во-первых, он сильно отредактировал текст, превратив набор историй в связное повествование. Во-вторых, следуя «мюнхгаузеновской» традиции, «приврал» к основному «набору» еще восемь историй (среди них такие знаменитые, как вытягивание самого себя из болота и полет на ядре). Ну, и в-третьих, как прогрессивный деятель эпохи, придал тексту изрядную сатирическую окраску.
Бюргер продолжил и другую славную традицию «мюнхгаузениады» — анонимность. При это он не только не указал своего авторства, но еще и местом своего издания указал Лондон. Подобная конспирация также имела свои причины…
Слава обрушилась на настоящего барона неожиданно и имела совсем не радужные последствия. Можно сказать, что в одно прекрасное утро он проснулся с тавром «lugenbaron» («барон-лгун»). Читатели, не склонные разделять жизнь и искусство, стали засыпать Мюнхгаузена насмешливыми письмами, а зеваки толпами стекались в имение, чтобы поглазеть на того самого, как теперь его именовали. Славная фамилия древнего рода оказалась в одночасье опозорена. Сначала барон пытался бороться и подал иск в суд, но… искать «концы» анонимной книги «из Лондона», никто не захотел.
На этом злоключения не закончились. На 73 году жизни барону ударил «бес в ребро» — он влюбился в 17-летнюю красотку. Новая фрау Мюнхгаузен, как и следовало ожидать, оказалась особой ветреной и решила продлить дворянский род на стороне. Барон отказался признать ребенка своим и начал бракоразводный процесс. Судебные издержки и последующие выплаты алиментов вконец разорили и так не богатого Мюнхгаузена. Умирал барон в бедности и одиночестве, но талант выдумщика не покинул его и в последние дни. Когда ухаживающая за Мюнхгаузеном служанка спросила, почему у барона нет двух пальцев на ногах (он их отморозил еще в России), тот, не моргнув глазом, заявил, что пальцы откусил полярный медведь, а остальные не успел, ибо поперхнулся и умер…