Однажды отец, по обыкновению, уехал в лес, а под вечер на санях привезли его бездыханное тело — одна из сосен упала так стремительно, что Михаил Кошкин так и не успел отбежать в сторону — тяжелое дерево придавило его насмерть.
Семилетний Миша фактически остался за старшего. После потери кормильца семья жила впроголодь; за то, что мальчишка пас гусей, платили сущие копейки, но спрашивали очень строго. Не раз он был бит за то, что гусенка утащил ястреб.
Начинал с карамельной фабрики
К 14 годам паренек понял, что в деревне прокормиться практически невозможно, и пешком ушел в Москву. Здесь он впервые увидел и попробовал сладкую карамель. Лакомство так понравилось, что Миша решил устроиться на карамельную фабрику подмастерьем. Ныне это — знаменитая фабрика «Красный Октябрь». По другим сведениям Кошкин начал работать в одиннадцатилетнем возрасте. Для нас это не имеет большого значения — с 11 или с 14, главное — он подростком узнал, что такое непосильный труд.
Когда парню не было и шестнадцати, разразилась Первая мировая война. А спустя некоторое время его забирают на фронт. Правда, повоевать толком не удалось — социалистическая революция остановила мировую войну для России с тем, чтобы начать гражданскую внутри страны. Естественно, очень скоро Михаил Кошкин пополнил ряды Красной Армии. Боевое крещение принял в боях под Царицыным, потом его отправили на Север, под Архангельск. В Гражданскую войну орденов не заработал, зато был несколько раз ранен.
Непосредственно из войск его направили на учебу в Москву, в Коммунистический университет им. Свердлова, где и закладывались основы его научных знаний. А после окончания учебы, узнав, что у Кошкина большой опыт работы в кондитерской промышленности, его направляют в Вятку, директором местной карамельной фабрики. Правда, менее чем через год его «выбирают» секретарем одного из райкомов партии, так что Михаил с головой окунается в партийную работу.
Но при этом он никогда не оставлял учебники, пытаясь дополнить знания, полученные в университете, новыми. Ведь в «Свердловке» его учили в основном науке убеждать, руководить, в основном идеологии, а точным наукам внимания практически не уделялось. Так что химию, физику, математику пришлось открывать чуть ли не самостоятельно.
Из парткома на студенческую скамью
Это настолько увлекло молодого коммуниста, что он неоднократно просил отправить его на учебу. Эти просьбы были удовлетворены в 1929 году, когда Михаил поступил в Ленинградский политехнический институт. Кстати, именно в этом году советское правительство всерьез увлеклось идеей оснастить РККА танками собственного производства, «переработав» лучшие зарубежные боевые машины. С этой целью были закуплены образцы современных танков: легкие «Виккерс-6Т» английского производства и колесно-гусеничные «Кристи», изготовленные в США.
В институте к Кошкину отнеслись с должным вниманием. Во многом благодаря тому, что Михаила хорошо знал кумир ленинградских коммунистов Сергей Миронович Киров. Так что все пять лет учебы для будущего конструктора был создан режим наибольшего благоприятствования. И 32-летний студент отвечал на такую заботу тем, что почти не знал ни отдыха, ни сна.
Особенностью танкостроения того времени было отсутствие на танках дизельных двигателей. И только в начале 30-х годов было принято решение делать танки с дизельными двигателями. А пока идет создание нового образца техники, рекомендовалось ставить дизельные двигатели на уже существующие танки.
Киров в своем протеже не ошибся
В 1934 году, после окончания института, Кошкин благодаря протекции Кирова попадает на работу в опытный конструкторско-механический отдел завода № 185 в Ленинграде, который выпускал тогда в год до двадцати опытных конструкций бронетехники. Кошкин принял участие в разработке среднего танка с противопульным бронированием Т-29−5, а с 1936 года трудился над созданием первого отечественного танка с противоснарядным бронированием Т-46−5. По своим характеристикам он предназначался только для непосредственной поддержки пехоты и не отвечал новым требованиям, стоящим перед перспективными образцами бронетехники, поэтому не получил дальнейшего развития. Кстати, за создание этого образца Михаил Ильич был награжден орденом Красной Звезды.
Но начавшаяся в Испании гражданская война наглядно продемонстрировала, что одной функции поддержки пехоты для современного танка явно недостаточно, особенно при прорыве глубокоэшелонированной обороны. Нужна была боевая машина, способная взламывать вражеские укрепления.
С целью решения этой задачи во второй половине 1936 года Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна был переименован в завод № 183, и сюда было решено перебросить заместителя директора опытного конструкторско-механического отдела завода № 185 Михаила Кошкина.
Затруднительный выбор
Надо отдать должное Михаилу Ильичу — возглавив танковое конструкторское бюро, он сразу же нашел общий язык с трудовым коллективом, заставил поверить в себя. И с жаром взялся за работу. Уже в следующем году из Автобронетанкового управления РККА поступило задание на разработку нового маневренного колесно-гусеничного танка. Кошкин «перевыполнил» задание, выполнив сразу два варианта. Один — колесно-гусеничный А-20 — отвечал всем требованиям заказчика. Второй — А-32 — был сконструирован как гусеничный танк, который мог двигаться не только по шоссе, но и на целине, и по песку.
Были изготовлены два варианта танка. Приемная комиссия оказалась в положении Буриданова осла: так и не сумев принять решение, какой танк запустить в производство, а какой «задробить». И только финская компания 1939−1940 годов расставила все по своим местам — гусеничный танк оказался куда более маневренным в условиях пересеченной местности. И тогда было принято решение — изготовить два гусеничных танка на базе А-32 с учетом утолщенной до 45 мм брони и установки 76 мм пушки, а также именовать танк — Т-34.
10 февраля 1940 года два первых опытных танка Т-34 были изготовлены и переданы для испытания. Они прошли успешно, и Автобронетанковое управление РККА решило «прогнуться» перед генеральным секретарем Сталиным, приказав Кошкину пригнать оба танка в Москву. Причем возглавить пробег непременно должен был сам конструктор — вдруг у отца народов возникнут вопросы.
5 марта оба танка выехали из Харькова, и спустя несколько дней они прибыли в Москву. 17 марта танки были продемонстрированы членам Правительства. По просьбе Сталина обе «тридцатьчетверки» проехали по Ивановской площади Кремля. Иосифу Виссарионовичу они настолько понравились, что он даже похлопал один из танков по башне и одобрительно сказал: «Первая ласточка».
Потом были испытания «тридцатьчетверок» на подмосковных полигонах, после чего была дана отмашка ставить танки в серийное производство. А первые образцы велели отогнать обратно в Харьков. Это, по большому счету, и погубило главного конструктора. В апреле 1940 года под Орлом один из танков опрокинулся в воду. Помогая его вытаскивать, и без того сильно простуженный Кошкин основательно промок.
В Харьков он вернулся вообще совершенно разбитым. Из Москвы срочно был вызван лучший специалист по легочным заболеваниям. Но он пришел к неутешительному выводу — единственное, что может спасти конструктора — это удаление пораженного легкого. Операция прошла успешно. Но это, по большому счету, не помогло — спустя пять месяцев, 26 сентября 1940 года, Михаил Ильич Кошкин скончался…
Лауреатом Государственной премии 1942 года он стал посмертно. К тому времени стало ясно — танк Т-34 превосходит машины своего класса.
Попытка «копировать» Т-34 у немцев провалилась…
«Танк Т-34 произвел сенсацию, — писал в своем дневнике гитлеровский генерал-лейтенант-инженер Эрих Шнейдер. — Этот 26-тонный русский танк был вооружен 76,2-мм пушкой (калибр 41,5), снаряды которой пробивали броню немецких танков с 1,5−2 тысяч метров, тогда как немецкие танки могли поражать русские с расстояния не более 500 м, да и то лишь в том случае, если снаряды попадают в бортовую броню или в кормовую часть танка Т-34…» Тот же генерал с горечью констатировал: «Попытка создать танк по образцу русского Т-34 после «его тщательной проверки немецкими конструкторами оказалась неосуществимой».
Вот так. А это уже слова маршала Ивана Конева: «Тридцатьчетверка» прошла всю войну от начала до конца, и не было лучшей боевой машины ни в одной армии. Ни один танк не мог идти с ней в сравнение — ни американский, ни английский, ни немецкий. До самого конца войны Т-34 оставался непревзойденным. Как мы были благодарны за него нашим уральским и сибирским рабочим, техникам, инженерам!" Кстати, с 1940 по 1946 год было выпущено более 60 тысяч «тридцатьчетверок».
Жаль, что не уберегли Михаила Ивановича. Сколько бы он создал еще танков, одному Богу известно…