Разрешение на поездку в Сибирь ей дал император Николай I, который всячески пытался отговорить женщину от этого «опрометчивого шага». Когда все его старания оказались безуспешными, император, вздохнув, произнес: «Ну, поезжайте, я вспомню о вас». Удивительно, но просьба Екатерины нашла понимание у императрицы, которая в конце аудиенции сказала ей: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем; на вашем месте и я не колебалась бы сделать то же».
Николай I и императрица Александра Федоровна не могли и предположить, что вслед за Екатериной в Сибирь отправятся многие жены и невесты декабристов. По свидетельству приближенных, когда императору докладывали, что очередная «декабристка» просит аудиенции для разрешения на выезд в Сибирь, его лицо кривилось как от зубной боли. Всего же в Сибирь отправились 19 женщин.
В российском обществе поступок Екатерины Трубецкой поддержали не все, чересчур уж он был неординарен. Главное, что его безоговорочно поддержали отец и мать Екатерины, снабдившие её всем необходимым для этой поездки. Они не знали, что больше никогда не увидят ни дочь, ни своих внуков, которые родятся в Сибири.
Очень многие восхищались Екатериной и по мере сил пытались оказать ей помощь. А помощь ей ой как понадобилась, особенно, когда она прибыла в Иркутск. Первоначально она остановилась в доме
Вскоре в Иркутск прибыл гражданский губернатор
Ужасна будет, знаю я,
Жизнь мужа моего.
Пускай же будет и моя
Не радостней его!
Нет! Я не жалкая раба,
Я женщина, жена!
Пускай горька моя судьба —
Я буду ей верна!
О, если б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе достало б сил
Не быть его рабой!
Но знаю: к родине любовь
Соперница моя,
И если б нужно было, вновь
Ему простила б я!
Только 19 января 1827 года Екатерина смогла выехать в Благодатский рудник, где тогда находился её муж. Приезд Екатерины стал потрясением не только для супруга, но и для других декабристов, которые говорили, что Трубецкая стала для них «глотком свежего воздуха». Декабристы еще не знали, что вслед за ней вскоре приедут и другие женщины.
Женщины в Сибири оказывались в тяжелейших условиях. В соответствии с утвержденной Николаем I инструкцией для них действовал ряд серьезных ограничений. Так, в инструкции было записано, что «если бы жены сих преступников прибыли к ним из России с намерением разделить участь своих мужей и пожелали жить вместе с ними в остроге, то сие им позволить, но тогда жены не должны иметь при себе никакой услуги». «Женам, пожелавшим жить отдельно вне острога, позволить иметь свидания со своими мужьями в остроге через два дня один раз».
Прибывая к месту отбытия каторги мужем, декабристки давали письменное обязательство: «Желая разделить участь моего мужа и жить в том селении, где он будет содержаться, не должна я отнюдь искать свидания с ним никакими происками и никакими посторонними способами, но единственно по сделанному на то от г. Коменданта дозволению и токмо в назначенные для того дни и не чаще, как через два дня на третий. …Обязуюсь иметь свидание с мужем моим не иначе как в арестантской палате, где указано будет, в назначенное для того время и в присутствии дежурного офицера, и не говорить с ним ничего излишнего… вообще иметь с ним дозволенный разговор на одном русском языке». Текст этого обязательства, составленный комендантом Нерчинских рудников
В подобных условиях женщинам предстояло прожить многие годы. Конечно, постепенно тюремный быт обустраивался, появились какие-то послабления, для того, чтобы их добиться, женщины даже вступали в переписку с Бенкендорфом. Но самые тяжелые испытания ждали женщин в Петровском заводе, где для декабристов была построена специальная тюрьма. Когда декабристов туда перевели, женщинам пришлось жить в тюремных камерах. Вот как описывала это Трубецкая в письме матери от 28 сентября 1830 года: «Все мы находимся в остроге вот уже четыре дня. Нам не разрешили взять с собой детей, но если бы даже позволили, то все равно это было бы невыполнимо из-за местных условий и строгих тюремных правил. После нашего переезда в тюрьму нам разрешили выходить из нее, чтобы присматривать за хозяйством и навещать наших детей. Разумеется, я пользуюсь, сколько мне позволяют мои силы, этим разрешением, так как я чаще других должна видеть мою девочку. Если позволите, я опишу вам наше тюремное помещение. Я живу в очень маленькой комнатке… Темень в моей комнате такая, что мы в полдень не видим без свечей. В стенах много щелей, отовсюду дует ветер, и сырость так велика, что пронизывает до костей». А ведь она совсем недавно родила первенца — девочку. «Физические страдания, которые может причинить эта тюрьма, кажутся мне ничтожными в сравнении с жестокой необходимостью быть разлученной со своим ребенком и с беспокойством, которое я испытываю все время, что я не вижу его».
Трудно понять, как смогли выдержать все это женщины, которые были с детства окружены сонмом нянек и мамок, а если и умели что-то делать сами, то только вышивать бисером и гладью. В Сибири же им пришлось вести хозяйство, заводить огороды и даже скотину. Поистине, удивительные были женщины.
Только в конце 1839 года Трубецкой вышел на поселение в село Оёк в 30 верстах от Иркутска, где на деньги, присланные родителями Екатерины, построили небольшой дом. Счастливое обретение относительной свободы было омрачено смертью младшего сына Владимира. Впоследствии умерло еще трое детей из восьми родившихся. Иногда пишут о семи родившихся детях, это связано с тем, что одна девочка умерла в 1841 году сразу после родов, возможно, её не успели даже крестить.
В 1845 году Екатерине Трубецкой разрешили поселиться в Иркутске, где дети смогли получать образование. Любопытно, что дом, который был приобретен в предместье Иркутска, прежде был загородной дачей губернатора Цейдлера, почти 20 лет назад пытавшегося не пустить Екатерину к мужу. Этот дом, как и дом Волконских, стал настоящим центром для встреч декабристов, многие из которых уже вышли на поселение и жили вблизи Иркутска. В этот дом даже иногда захаживал генерал-губернатор Восточной Сибири
Спокойная жизнь в Иркутске омрачалась частыми болезнями Екатерины, чье здоровье было подорвано тяжелейшими условиями жизни в казематах и мало приспособленных для этого домах при рудниках. Весной 1854 года она снова тяжело заболела и уже не смогла подняться. В 7 часов утра 14 октября Екатерина Ивановна Трубецкая скончалась.
В последний путь декабристку пришел проводить буквально весь Иркутск. Таких многолюдных похорон город до того не знал. В траурной процессии рядом с декабристами и простыми людьми шли генерал-губернатор, офицеры и чиновники. Похоронили Екатерину Ивановну в Знаменском монастыре, рядом с могилами умерших ранее детей Никиты и Софьи. И в наши дни на могиле этой удивительной женщины всегда лежат живые цветы.