…Михаил появился на свет 28 марта 1923 года в семье инженера-конструктора электролампового завода Леонида Михайловича Анчарова и его супруги Евгении Исаевны — преподавателя немецкого языка. Как и многие советские дети, в семилетнем возрасте пошел в школу, чуть позже родители отдали его в музыкальную школу, где он учился играть на нескольких музыкальных инструментах, отдавая предпочтение гитаре…
В 1934 году Миша уже считает себя сложившимся музыкантом, а потому замахивается на классику: пишет песни на стихи Александра Грина (мы привыкли только к его «Алым парусам», но он еще был поэтом), Бориса Корнилова, Веры Инбер. Но чаще всего на музыку он перекладывал свои собственные стихи.
Родные и друзья пророчили ему учебу на факультете журналистики МГУ, но Михаил неожиданно для всех выбрал МАРХИ (архитектурный институт). Впрочем, и этому было свое объяснение: с седьмого класса Анчаров-младший учился рисованию в детской изостудии ВЦСПС.
А на дворе стоял предвоенный 1940 год. Только один курс и успел закончить, а уже 23 июня пришел в военкомат и попросил зачислить добровольцем. Они пришли в военкомат вместе со своим однокашником и другом художником Юрием Ракино и попросились в летчики. Но Юрия взяли, а Михаил не подошел. Ему предложили поступить в Военный институт иностранных языков Красной Армии, а через месяц он уже принимал присягу. А своему другу успел написать балладу:
ПЕСЕНКА О МОЕМ ДРУГЕ-ХУДОЖНИКЕ
Юрию Ракино
Он был боксером и певцом —
Веселая гроза.
Ему родней был Пикассо,
Кандинский и Сезанн.
Он шел с подругой на пари,
Что через пару лет
Достанет литер на Париж
И в Лувр возьмет билет.
Но рыцарь-пес, поднявши рог,
Тревогу протрубил,
Крестами черными тревог
Глаза домов забил.
И, предавая нас «гостям»,
Льет свет луна сама,
И бомбы падают свистя
В родильные дома.
Тогда он в сторону кладет
Любимые тома,
Меняет кисть на пулемет,
Перо — на автомат.
А у подруги на глазах
Бегучая слеза.
Тогда, ее в объятья взяв,
Он ласково сказал:
«Смотри, от пуль дрожит земля
На всех своих китах.
Летят приказы из Кремля,
Приказы для атак.
И, прикрывая от песка
Раскосые белки,
Идут алтайские войска,
Сибирские стрелки.
Мечтал я встретить Новый год
В двухтысячном году.
Увидеть Рим, Париж… Но вот —
Я на Берлин иду.
А ты не забывай о тех
Любви счастливых днях.
И если я не долетел —
Заменит друг меня".
Поцеловал еще разок
Любимые глаза,
Потом шагнул через порог,
Не посмотрев назад.
…И если весть о смерти мне
Дойдет, сказать могу:
Он сыном был родной стране,
Он нес беду врагу.
Остается добавить, что уже в следующем, 1942 году, 20-летний Юрий Ракино пропал без вести…
Вскоре Анчаров вместе с другими студентами был эвакуирован и по окончании восточного факультета института был отправлен на Дальний Восток, где начинается война с японцами. Из 1945 года остались стихи. В том числе и эти:
Не сходим на вокзалах мы
В местечках по пути.
Китайскими базарами
Бродить мы не хотим.
Дымок унылым инеем
Ложится в гаолян.
Летит на сопки синие
На фанзы и поля.
А мимо города летят
И трубами торчат,
Тяжелые, жандармские,
Литого кирпича.
Детская экзотика,
Таинственный Китай —
Бордели да наркотики,
Вонь да нищета.
Мы жили здесь неделями,
От ярости дрожа.
Мы все здесь переделали,
Да надо уезжать.
Бежит дорога хмурая,
Чужая сторона.
Манчжурия, Манчжурия,
Проклятая страна!
В 1946 году Анчаров возвращается в Москву, где после месяца учебы на живописном отделении ВГИКа перебирается в МГХИ им. Сурикова на факультет живописи, который оканчивает в 1954 году. А спустя еще четыре года Анчаров перебирается на курсы киносценаристов, а в его поэзии начинается новый период, бурный песенный всплеск. Вот, например, Баллада об относительности возраста, написанная в год моего рождения.
Не то весна,
Не то слепая осень.
Не то сквозняк,
Не то не повезло.
Я вспомнил вдруг,
Что мне уж тридцать восемь,
Пора искать
Земное ремесло.
Пора припомнить,
Что земля поката,
Что люди спят
В постелях до зари,
Что по дворам
До самого заката
Идут в полет
Чужие сизари.
Пора грузить
Пожитки на телегу,
Пора проститься
С песенкой лихой,
Пора ночлег
Давно считать ночлегом
И хлебом — хлеб,
А песни — шелухой.
Пора Эсхила
Путать с Эмпедоклом,
Пора Джульетту
Путать с Мазина,
Мне тыща лет,
Романтика подохла,
Кузьма Иваныч
Пляшет у окна.
Кузьма Иваныч,
Пестрая собака,
Твой хвост ощипан,
Голова рыжа.
А знаешь ли ты,
Пестрая собака,
Как на Луну
Выходят сторожа?
Как по ночам
Ревут аккордеоны,
Как джаз играет
В заревах ракет,
Как по очам
Девчонок удивленных
Бредет мечта
О звездном языке?
Чтобы Земля,
Как сад благословенный,
Произвела
Людей, а не скотов;
Чтоб шар земной
Помчался по вселенной,
Пугая звезды
Запахом цветов.
Я стану петь:
Ведь я же пел веками.
Не в этом дело —
Некуда спешить.
Мне только год.
Вода проточит камень.
А песню спеть —
Не кубок осушить.
В дальнейшем у Анчарова было несколько «взятых высот». Скажем, в 1971 году Центральное телевидение демонстрирует 9-серийный телеспектакль «День за днем», снятый по сценарию М. Анчарова. Через год на телеэкраны выходит вторая, 8-серийная его часть. В телеспектакле звучат песни на стихи Михаила Леонидовича. Его прозой в 80-е годы зачитываются студенты (знаю по себе), она казалась яркой, сочной, философской, но без тени менторства, без подталкивания к принятию того или иного решения. Наиболее известные произведения — повести «Как птица Гаруда», «Самшитовый лес», «Сода-Солнце» и «Записки странствующего энтузиаста».
Михаил Леонидович Анчаров скончался 11 июля 1990 года и похоронен в колумбарии Донского кладбища…
Если вам, мои читатели не более 20 лет, обратитесь к своим мамам и бабушкам, и они, наверняка, вспомнят самую известную песню Михаила Анчарова, которой он почему-то стеснялся. А если и вы ее знаете, то споем вместе:
Стою на полустаночке
В цветастом полушалочке,
А мимо пролетают поезда.
А рельсы-то, как водится,
У горизонта сходятся.
Где ж вы, мои весенние года?
Жила, к труду привычная,
Девчоночка фабричная,
Росла, как придорожная трава.
На злобу неответная,
На доброту приветная,
Перед людьми и совестью права.
Колесики все кружатся,
Сплетает нитка кружево…
Душа полна весеннего огня.
А годы — как метелица,
Все сединою стелятся,
Плясать зовут, да только не меня.
Что было — не забудется,
Что будет — то и сбудется,
Да и весна минула уж давно.
Так как же это вышло-то,
Что все шелками вышито
Судьбы моей простое полотно.
Гляди, идет обычная
Девчоночка фабричная,
Среди подруг скромна не по годам.
А подойди-ка с ласкою
Да загляни-ка в глазки ей, —
Откроешь клад, какого не видал.
Стою на полустаночке
В цветастом полушалочке,
А мимо пролетают поезда.
А рельсы-то, как водится,
У горизонта сходятся.
Где ж вы, мои весенние года?..