Но буквально через несколько лет все пошло наперекосяк. Летом 1939 года на пароходе «Вячеслав Молотов» семья отправилась в путешествие по Волге, от Перми до Астрахани и обратно. Поначалу все шло чудесно, но на обратном пути 6-летний Жора вдруг почувствовал недомогание. Судовой врач поставил диагноз: брюшной тиф. И не ошибся. Он же сказал огорченным родителям: до Перми вряд ли довезем…
На грани смерти
Но организм ребенка и не думал сдаваться даже заражению крови. И во время первой операции, и тогда, когда собирались делать седьмую. Причем все — практически без обезболивания, наркоз анестезиолог применять не решился. Мать попросили зайти в палату:
Посмотрите, какой он у вас худенький, заморыш, боюсь сердце не выдержит.
Кстати, хирург тоже отказался делать операцию: зачем его мучить, он все равно не сегодня-завтра умрет.
А как бы вы поступили на месте матери? Она просто забрала ребенка из больницы и привезла домой. Не отходила от постели умирающего, запаривала разные травы, отпаивая ими иной раз приходящего в сознание Жору.
Болезнь отступила. Но Буркову-младшему
так и не суждено было стать упитанным, худоба осталась у него на всю жизнь. Да и потом, откуда было взяться лишним калориям по военным временам? Так что он не строил особых иллюзий относительно своей внешности…В Перми развернули несколько госпиталей, так что школьники много времени проводили именно там, готовя для раненых концертные номера, сценки из спектаклей, декламировали стихи, исполняли песни. Это была первая школа будущего актера.
Мир потерял юриста, но приобрел актера
После окончания сыном школы Мария Сергеевна решила дать ему самому определиться, как быть дальше. Жора решил поступать в театральный, но тут его пригласили в волейбольную команду, выступающую на первенство РСФСР. О театральном пришлось забыть, так как первенство закончилось только осенью. Так что остался только факультет физической культуры в пединституте.
Но выносливости для серьезного занятия спортом не хватало, а тут еще мама решила, что самая «хлебная» профессия — юрист, вот почему Георгий выбрал именно юридический факультет Пермского университета, куда он поступил в 19-летнем возрасте. А на четвертом курсе увлекся театром серьезно и вечером, после окончания лекций, занимался при студии местной драмы. И вскоре понял: надо выбирать что-то одно. Так с университетом пришлось распрощаться…
Большую роль в дальнейшей судьбе сына сыграл отец, папа Ваня, как звала его потом дочь Буркова. Он не стал принуждать сына немедленно искать себе работу, хоть где, хоть какую, а дал полную свободу для самореализации, обеспечивая материально. И терпел довольно-таки долго, пока из сына «выковывался» актер.
Это произошло не сразу: только в 1965 году один из московских режиссеров увидел игру Буркова в Кемерово и пригласил его в столицу, рекомендовав Борису Львову-Анохину. Первый вопрос маститого режиссера был вполне естественен: «Какое у вас театральное образование?» И был поражен, услышав в ответ: «Никакого! А что, разве не видно?»
В чем-то Георгию Ивановичу повезло: его практически сразу заприметили кинематографисты, в частности, Эльдар Рязанов, который предложил провинциальному актеру роль симпатичного алкоголика Пети в фильме «Зигзаг удачи».
С легкой руки комедиографа за Бурковым закрепилась слава человека, которому ничего не стоит сыграть выпивоху. Причем играл он настолько натурально, что в различные газеты и журналы начали поступать письма от рассерженных советских граждан, что, мол, пора перестать пускать на экраны таких алкашей, которые только позорят страну.
В пике свалиться очень легко
В конце концов, Георгий Иванович так «вошел в роль», что начал выпивать по-серьезному. И даже женитьба на Татьяне Ухаровой, актрисе театра, с которой Бурков был занят в нескольких спектаклях, и рождение дочери решительно ничего не изменили. С ним хотели выпить многие, и не столько в театре (там знали, что Буркову лучше не наливать), сколько на улице. Закончилось дело тем, что актера пришлось принудительно лечить.
Эта была трагедия, и прежде всего, для него самого. Ведь еще недавно Бурков вынашивал гигантский литературный проект, собираясь написать четыре романа-эпопеи, а теперь постепенно опускался на дно…
Но талант пропить нельзя. Он-то и помог Георгию не утонуть. Хотя сказать, что в творчестве у него все складывалось «без сучка и задоринки» — значит погрешить. Он менял театры, режиссеров, но каждый раз чувствовал, что остался недопонятым, не сумел раскрыться до конца. И только знакомство с Василием Шукшиным стало для Буркова «Лучом света в темном царстве», и очень жаль, что дружба продолжалась недолго, Шукшина вскоре не стало.
А Бурков стал чувствовать себя еще более одиноким:
Я до сих пор не могу отделаться от очень многих провинциальных черт моего характера: не люблю ездить в такси, не очень-то умею разговаривать по телефону, не умею уверенно сидеть в ресторане
и т. д. Я совершенно не приспособлен к современной жизни… — пишет он в своих дневниках.
Философ Бурков вряд ли уступит Шукшину.
Дневники Буркова — это настоящий кладезь мудростей, попытка осмыслить не только себя, но и саму жизнь. Горькое раздумье:
В искусстве не может быть компромиссов, не может искусство заниматься отображением действительности, хотя бы потому, что ее, действительности, просто нет. Впрочем, она существует, но существует как некая карикатурная гармония, в воображении ничтожных чиновников, начиная с чиновников самого высокого ранга и кончая рабами этих чиновников, рабами духовными и рабами прихлебателями.
РекламаДействительность в наше время есть не что иное, как далекая от жизни догма, в которую обязаны верить все…
Или размышление о герое своего времени:
Герой в нашем советском представлении — это человек, «сознающий» историческую ответственность, которая на нем лежит,
т. е. хорошо понимающий, что он Герой. Так может думать человек, лишенный, как правило, юмора. Или просто глупый. И еще: обязательный в соцреализме элемент подхалимства. Постоянные преграды привели к тому, что мы ищем героя там, где его и не было: не пьет, работает нормально, без прогулов — и герой.
А есть еще много подобных «бриллиантов», которые во времена жизни актера оставались незамеченными или просто втаптывались в грязь, чтобы остались незамеченными:
Мы живем отчаянно лживо, сознательно лживо.
Живем как будто для того лишь, чтоб в конце, перед последним вздохом, страстно и сладостно отказаться от своей лживой и грязной жизни. Или мы ведем себя как Нобель. Всю жизнь изобретаем динамит (орудие разрушения), зарабатываем на нем бешеные деньги, а после смерти завещаем премии для поощрения людей, которые будут бороться против разрушения.
Типичная черта русского интеллигента: иметь в глубокой заначке на самый крайний случай либо самоубийство, либо разоблачительную книгу о нашей преступной жизни…
Но вернемся к тому, что вынесено в заголовок: почему театральные училища наносят вред искусству? Ответ гениально прост: театром нужно жить, любить его. А разве можно научить любви?
Характер — это явление. Нечастый гость на нашей Земле. Точно так же, как талант или любовь. Стандартизация настигла и редчайшие явления. «Делай вместе с нами, делай, как мы, делай лучше нас». Что-то вроде этого. Характеру, любви, таланту стали обучать, как грамоте или арифметике. Характер возникает редко, через труд и усилия многих поколений…
И не надо себя обманывать…
У Георгия Ивановича дома была большая библиотека. Однажды он полез за книжкой, но не удержался и упал на подлокотник дивана, сломав бедро. В больнице выяснилось, что из-за перелома оторвался тромб.
Артисту сделали операцию, но через три дня тромб попал в легочную артерию… Врачам так и не удалось спасти Буркова. Он скончался 19 июля 1990 года.
Самое грустное в том, что под старость поймешь, как по настоящему жить нужно, а возможности «переиграть» снова жизнь уже нет…
— однажды написал Георгий Иванович в своем дневнике. Так стоит ли ожидать старости, чтобы понять, «как по-настоящему жить нужно?»