И это при том, что СашБаш был довольно странной фигурой в нашей рок-культуре — настолько он был не похож на своих «названных братьев». По манере исполнения он, скорее, тяготел к бардам (особенно к Высоцкому, которого очень любил), его музыка была чрезмерно аскетична, многие (даже длинные) песни укладывались в три, а то и два аккорда. Назвать хоть одну из его песен «хитом» не поворачивается язык, настолько чужды они были всяческой искусственности и излишней «красивости». Все в башлачевском творчестве пахло «почвой», «сыростью», «первородностью».
Родство Башлачева с рок-культурой было чисто духовное и клановое — ведь в 1980-е именно рок был в СССР единственным живым и энергично развивающимся музыкальным течением. Несмотря на то что СашБаш обожал Гребенщикова (Борис Гребенщиков
Не получилось у него и создать собственную рок-группу. Но мне, например, трудно представить, как остальные музыканты смогли бы попасть в этот неравномерно дышащий ритм его песен. Недаром вспоминают, как неуютно чувствовал себя Башлачев во время студийной записи, когда нужно было спеть несколько дублей, не говоря уже о наложении. Любое студийное «разложение» на голос и гитару Башлачев воспринимал как препарирование живого организма.
На записях всегда поражает его голос — голос, способный на протяжении одной строки сорваться до надрывного хрипа и тут же упасть на проникновенный шепот. Какой тут, к черту, уровень записи! Он ДЫШАЛ песней — и это не красивая метафора, как не были метафорой его окровавленные пальцы после особенно яростного исполнения.
И еще. Александр Башлачев был Поэтом. Чуть ли не первым настоящим большим Поэтом в рок-музыке. Сделать этот смелый вывод позволяет его ответственное и уважительное отношение к Слову — Слову как таковому, а не просто как к одному из компонентов рок-песни. Столь изощренной, филигранной и вместе с тем истинной и могучей поэзии отечественная рок-музыка не знала. Слова в песнях Башлачева сплетаются, перекликаются, каламбурят, одно тянет другое — и при всем этом такая хитрая «конструкция» умудряется звучать цельно и осмысленно.
Но самое главное даже не это. Самое главное то, что 24-летнему череповецкому парню удалось буквально за три года (!) создать настоящую оригинальную «национальную рок-идею». Идею не в смысле какой-то четкой системы с набором постулатов, а в смысле открытия для отечественной рок-музыки национальной образности, национального духа, национального языка.
Удивительно также и то, что этот юноша, лишь в 1984 г. освоивший гитару (и сразу начавший писать песни), оказался гораздо «взрослее» и мудрее своих рок-коллег. Там, где они долго и неравномерно эволюционировали, Башлачев сразу взял слишком высокую «планку» (что, видимо, и сказалось на стремительном конце его творческого развития и… жизни). По сути дела, он стал своеобразной инкарнацией духа Высоцкого в новых условиях и новой культуре «рок-восьмидесятников».
Первым из известных и удачных текстов Александра Башлачева можно назвать текст к песне «Грибоедовский Вальс», написанный им еще в 1983 г. Он представляет собой поразительное по воздействию погружение в тему «маленького человека». Ироническое начало о пьяненьком водовозе Степане Грибоедове, которого заезжий гипнотизер заставляет почувствовать себя Наполеоном, прорывается в конце настоящим трагизмом и заставляет слушателя сглотнуть горький комок.
Однако подлинным рождением оригинального поэтического языка Башлачева принято считать написание «Времени Колокольчиков» — песни, в которой впервые английское слово «рок-н-ролл» перекликается с русским «колокол», рок-н-ролльный драйв — с нашей бесшабашностью, а реалии современности — со славянской образностью. Это был настоящий, а не алхимический, как у многих, брак Запада с Востоком.
Каким образом проявилась в Башлачеве такая творческая самобытность, можно только гадать. Мне кажется, ключевое слово здесь «любовь» — любовь к своей земле, к своей культуре, к людям, к женщине.
Любовь для Башлачева была выше политических симпатий и антипатий. Родина никогда не делилась им на допетровскую, дореволюционную и советскую. Он воспринимал нашу историю единой, последовательной, она была для него закономерным проявлением «нашей редкой силы сердешной, да дури нашей злой, заповедной». И все «темные пятна» этой истории были нашими «темными пятнами», а отнюдь не происками жидомасонов, Запада или иных злобных сил, на которые так любят списывать все наши беды. Ответственность и вина за это, по мнению Башлачева, лежала на всех нас. Вот почему, касаясь этой темы, он всегда пел «мы», а не «ты» либо «они».
В своей любви Башлачев никогда не был слеп. Его «Абсолютный Вахтер» живет на улице без конкретного адреса, это — обобщенный символ давящей безжалостной тоталитарной власти. Однако, не замалчивая атмосферу страха сталинских времен, СашБаш сам был безжалостен к тем, кто пользовался трагическими моментами истории лишь для того, чтобы хаять родную землю. Песня «Случай в Сибири», к сожалению, один из редчайших случаев в отечественном рок-творчестве, где так откровенно и ясно была высказана эта мысль.
" …Хвалил он: — Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я — предатель.
Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.Реклама
Что смог дорисовать рога он на моей иконе.
…Не говорил ему за строй. Ведь сам я — не в строю.
Да строй — не строй. Ты только строй.
А не умеешь строить — пой.
А не поешь — тогда не плюй.
Я — не герой. Ты — не слепой.
Возьми страну свою".
Не менее ясно и цельно высказался он в другой замечательной песне — «Некому Березу Заломати!». Слушая ее, в памяти проносятся и пушкинское «Клеветникам России», и тютчевское «Умом Россию не понять…», и блоковские «Скифы». Песня яростна, сурова и по-медицински жестока не только к «чужим», но и к «своим».
Удивительно, но в песнях Башлачева почти нет ни «матрешечной» сусальности, ни оголтелого «панславянизма», ни самовлюбленного «диссидентства». Он, подобно Блоку, сумел окунуться в стихию загадочной «русской души» и показать ее изнутри.
Путь этой русской души наиболее полно воплотился в двух огромных песнях — «Егоркиной Былине» и, особенно, в «Ванюше». В «Ванюше» главное даже не текст (есть у Башлачева тексты и посильнее), а та особая атмосфера, особый ритм, то Башлачевское дыхание, о котором писалось выше. В песне есть все: певучая безбрежная тоска, несущаяся птица-тройка, сатирические частушки, пьянка-гулянка с мордобоем, смерть и воскрешение… Если может в нашем рок-искусстве быть настоящая славянская психоделика, то «Ванюша» — она самая и есть.
«Гуляй, собака, живой покуда!
Из песни — в драку!
От драки — к чуду!
Кто жив, тот знает — такое дело!
Душа гуляет и носит тело
…
…И навалились, и рвут рубаху,
И рвут рубаху, и бьют с размаху.
И воют глухо. Литые плечи.
Держись, Ванюха, они калечат!
— Разбили рожу мою хмельную?
Убейте душу мою больную!
Вот вы сопели, вертели клювом?
Да вы не спели. А я спою вам!
…А как ходил Ванюша бережком
…вдоль синей речки!
…А как водил Ванюша солнышко … на золотой уздечке!
…
И мне на ухо шепнули: — Слышал? Гулял Ванюха
…Ходил Ванюха, да весь и вышел.
Без шапки к двери. — Да что ты, Ванька?
Да я не верю! Эх, Ванька — встань-ка!
И тихо встанет печаль немая,
Не видя, звезды горят, костры ли.
И отряхнется, не понимая,
Не понимая, зачем зарыли.
Пройдет вдоль речки, да темным лесом,
Да темным лесом, поковыляет,
Из лесу выйдет и там увидит,
Как в чистом поле душа гуляет…".
Открыл череповецкого самородка в 1984 г. московский журналист Артем Троицкий (Артемий Троицкий внесён Минюстом России в реестр СМИ и физлиц, выполняющих функции иностранного агента. , славящийся своим музыкальным чутьем на все новое и интересное. Он же и ввел Башлачева в столичный рок-свет.
Начало было многообещающим: рок-барда тепло принимали в обеих столицах, никто не отказывал ему в таланте, но… что-то не клеилось. Башлачев оказался болен тем, что называется перфекционизмом — навязчивым и неудовлетворенным стремлением к совершенству. К тому же, он плохо шел на компромисс, в первую очередь, с самим собой. То ли сказался слишком быстрый старт, то ли в своем творчестве он узрел что-то не то…
Не проходит и двух лет, как Башлачев начинает сомневаться в надобности своего дела (надобности не кому-то, а вообще). Он испытывает постоянную творческую неудовлетворенность, сетует на то, что его песням не хватает мелодичности. А с мая 1986 года нам не известен ни один новый текст его песен.
«И труд нелеп, и бестолкова праздность,
И с плеч долой все та же голова,
Когда приходит бешеная ясность,
Насилуя притихшие слова».
(А. Башлачев)
Внутренний творческий и психологический кризис совпал с бытовой неустроенностью. Говорят, у Башлачева было несколько попыток суицида. Одна из них удалась. Утром 17 февраля 1988 года, квартируясь у своих знакомых в Ленинграде, он шагнул из окна девятого этажа…