Уже через две недели после подавления восстания Николай I, стремясь представить произошедшее как чисто офицерский заговор, объявил «заблудших» нижних чинов невинными. Прощение было своеобразным, их в составе штрафного батальона и специально созданного лейб-гвардии Сводного полка отправили на Кавказ, а несколько человек — в Финляндский корпус и в дальние гарнизоны.
Но восемь нижних чинов были тайно оставлены в Петропавловской крепости и преданы военному суду, в том числе унтер-офицер Александр Николаевич Луцкий. Ему вменялось в вину активное противодействие начальникам, призывы к бунту, да к тому же, он ранил штыком жандарма и оскорбил генерала Милорадовича.
Суд был неспешным и только 22 января 1827 года вынес приговор: «Луцкого, лишив унтер-офицерского звания и преимуществ обер-офицерского сына, по силе воинского 137-го артикула, повесить, а рядового Поветкина, по воинскому 24-му артикулу, казнить смертию». Через три месяца смертную казнь им заменили ссылкой «в каторжную работу вечно». Им еще повезло, остальные 6 солдат, оказавшихся под судом, были приговорены к наказанию шпицрутенами (от 6 до 8 тысяч ударов) и ссылкой в бессрочные каторжные работы. После наказания шпицрутенами выживали далеко не все. А заключалось оно в следующем. До тысячи солдат с палками или прутьями в руках выстраивалась в две шеренги лицом друг к другу. Раздетого до пояса осужденного привязывали к двум ружейным прикладам и вели между шеренгами. Под бдительным надзором фельдфебеля солдаты наносили удары, превращая бока и спину наказуемого в одну сплошную рану.
Всех осужденных солдат ждала Нерчинская каторга. Но их отправляли не так как декабристов-офицеров, а вместе с уголовными ссыльными, которые шли в Сибирь «по канату». Им предстояло все время следования провести в ножных кандалах, а на время дневного перехода их дополнительно заковывали в наручные кандалы и пристегивали к пруту или длинной веревке, что и называлось «канатом». Долгий путь в Забайкалье начался для Луцкого в июне 1827 года. Партия каторжных двигалась очень медленно, проходя за день 20−25 верст. Подходя к селениям, вся партия запевала слезливую «Милосердную», выпрашивая у крестьян подаяние. Весь переход был, по существу, дополнительным наказанием, так как его срок не входил в срок каторги, который исчислялся с момента прибытия к месту каторжных работ.
В пересыльных партиях шли не только каторжане, но и ссыльные поселенцы, отношение к которым было более мягкое. С таким ссыльным Агафоном Непомнящим (фамилия выдает в нем профессионального бродягу) Луцкий поменялся именами и был размещен на жительство в одной из деревень Иркутской губернии. Впоследствии в материалах дела проходило, что он заплатил за этот обмен 60 рублей, деньги по тем временам не малые и, видимо, у него последние, так как он оказался в полной нищете. Из-за отсутствия средств он не мог куда-нибудь уехать и был вынужден написать письмо родственникам с просьбой о посылке денег. Письмо не осталось незамеченным, и в июне 1829 года он был задержан и заключен в Красноярский тюремный замок, где провел несколько месяцев, пока длилась переписка с Петербургом. Все, что было связано с декабристами, подлежало личному докладу императору. Только 15 ноября 1829 года последовала резолюция Николая I: «отправить помянутого Луцкого, куда был сослан, на каторжную работу, наказав его, по существующему положению за вновь учиненное преступление». В феврале 1830 года Луцкий получил 100 ударов розгами и был отправлен в Новозерентуйский рудник Нерчинской каторги.
Особенностью содержания на рудниках Нерчинской каторги было то, что бессрочные каторжане содержались вначале в ручных и ножных кандалах в тюремных камерах, а после того как администрация убеждалась в их «беспорочном» поведении, получали относительную свободу. Они могли жить вне острога, обзаводиться семьей, заниматься сельским трудом. При этом каторжная работа в руднике оставалась для них неизменной. При таком режиме содержания появлялась возможность для побегов. Луцкий такую возможность не упустил, но смог добраться только до Енисейска, где и был задержан. Последовало наказание плетьми и ужесточение содержания. Теперь его держали в тюрьме прикованным к рудничной тачке.
В общей сложности на каторге Луцкий провел около 20 лет и только 10 апреля 1850 года вышел на поселение. Вместе с семьей, которой он обзавелся к этому времени, его поселили при Култуминском руднике. Происхождение из дворян и образование, выгодно отличавшие его от собратьев по каторге, позволили ему найти работу с жалованьем около 300 рублей серебром в год и хорошо зарекомендовать себя перед местным начальством. В декабре 1857 года ему и его законным детям решением императора были дарованы права по происхождению, что повысило его общественный статус, но жизнь не облегчило.
В 1859 году он с семейством, в котором было уже 8 детей, попытался уехать на родину в Новгородскую губернию, но смог добраться только до Иркутска, где из-за болезни детей пробыл около года. Деньги закончились, помощи было ждать не от кого, и Луцкий был вынужден возвратиться в Забайкалье. Последние годы его жизни прошли в Нерчинске, где Александр Николаевич и умер 24 февраля 1882 года на 78 году жизни.