Наблюдать эти странные перемещения в пространстве по вертикали и равно по горизонтали, эти полеты хвостом вперед, эти скачки и падения, этот атакующий полет и невесомое зависание, эту игру перламутровых красок…
Уж на что их в наших краях полно, а не устанешь любоваться всякий раз. Я не видела никого, кто бы не остановился и не засмотрелся. Только удовольствия созерцать себя колибри вам долго не подарят: вот она только тут сверкала, а через секунду уже испарилась и бог знает куда унеслась.
Скорости. Колибри живет спехом, всполохом, взрывным темпом. Все у нее не быстро, а стремительно. Вжих! Все говорят: полет стрижа, полет стрижа! Куда стрижику до колибри. 1000 (нет, это надо прописью: одна тысяча!) ударов сердечка в минуту. За свою недолгую жизнь (год-полтора) это сердечко совершает до миллиарда трепетных биений.
Колибри — это пример жизни на грани возможного для позвоночного существа. Нет, вы представьте себе, что они вытворяют: из Мексики с полуострова Юкатан долететь до штата Флорида всего за 20 часов — это же почти 800 миль! И летит колибри без передышки, без остановки (они вообще по земле не ходят и не сидят — пачкаться не хотят об нашу грешную землю!), в любой ураган, в любой шторм, в любой цунами. Эта пичуга весом в СЕМЬ граммов плоти! Эти самые хрупкие летающие тростиночки — самые выносливые тростиночки во всем животном мире поднебесья.
Они летят из теплых краев обеих Америк аж к Скалистым горам Канады, когда северные края лежат еще под покровом холодных снегов. Там они высиживают свое звонкое потомство (яйца-то размером с зернышко зеленого горошка!), умудряясь поддерживать температуру в гнездышке размером с грецкий орех на 25 градусов Цельсия выше окружающей!
(Вы уж меня простите за сплошные восклицательные знаки — птичка такая для статьи попалась.)
А чтобы такую температуру держать, птичка эта выпивает за сутки нектару вдвое больше, чем сама весит. Метаболизм у птички тоже в темпе presto-presto — сжигает все моментально. Поэтому желудочек у колибри не такой, как вы подумали, а сравнительно маленький. А самый крупный орган, втрое больше желудка, у колибри, конечно, сердечко, которому не хочется покоя.
Температуру птичке помогают держать ее уникальные перья. По количеству перьевого покрова на единицу площади тела колибри — чемпионы вреди птиц. Красота — враг мой. Именно из-за бриллиантового блеска оперенья, из-за способности менять окраску убранства при различных углах света, из-за неповторимой цветовой гаммы пера колибри нещадно истреблялись.
Только из Вест-Индии в XIX веке в Великобританию поставлялось 400 тысяч шкурок в год. Финал? Истребили. Теперь остались колибри только в Новом Свете. Некоторые виды из известных 350 видов этих птиц потеряны безвозвратно. Больше не полетают хвостиками вперед.
Хвостик. Это, пожалуй, самое удивительное местечко у птички. Меня госпожа Старохамская намедни в комментариях к чему-то ехидненько спросила, чего это я все под хвосты колибри заглядываю. Коллега, приглашаю заглянуть вместе: они там… поют.
Нет, ротиком они тоже чирикают (ЧЬ! ЧЬ!), но основной вокал у них в хвостике. Описываю технику вокала. Самец взмывает вверх метров на 30−40 и сигает вниз по дуге. Дуга эта выстраивается в одной вертикали с солнцем, по направлению которого птичка-невеличка и устремляется. Солнечные лучи придают головному хохолочку птицы особенно яркий окрас, что немедленно привлекает самочку. И вот тут начинается вокал: в самом низу дуги, на скорости 80 километров в час, хвост распускается веером, хвост распускается веером, хвост распускается вее… и звучит тот самый вокал, соло на хвосте!
Орнитологи не поверили глазам своим. В Беркли, Калифорния, взяли грех на душу — удалили несколько наружных рулевых перьев (еще одно чудачество колибри — перья отросли через пару недель, как у птицы Феникс!). Вот чем они и поют. Этими самыми перьями.
Еще хвостики. Эти хвостики тоже делают птичку уникальной — это самая длиннохвостая птаха в летающем мире. Кстати, весь ум в перья не ушел по принципу волос долог, ум короток. Колибри, с мозгом размером в рисовое зернышко, птицы разумные и очень памятливые — они не сядут на цветок, из которого уже все выпили или выели, но вернутся туда, где еще немножко чего поесть-попить осталось. Во как!
Едим и пьем носом. Клюв у многих колибри длинней тела. Еще один рекорд — самые длинноклювые птицы в пернатом мире. Носики у них крючочком слегка. Вставляем крючок в рюмочку цветка, и вот тут начинается сказка. Приподнимается верхнее надклювье и высовывается длинный язычок, равного которому нет ни у кого. (Ну надоело мне рекорды перечислять!) Язычок такой же шустрый и сильный, как и птичка. (По силе удара на единицу площади удар колибри превышает силу удара слона.) Язычок по бокам обрамлен тончайшей бахромой. Ею и вибрацией язычка нектар как насосом закачивается… нектар закачивается… не-а, не в желудок, а напрямки через пищевод в кишечник. В желудке остаются мелкие насекошки, а нектар нужен и самой птичке, и ее деткам — она его перекачивает обратно из клювика в клювик своему малышу. Причем, не вприсядку, а паря, любуясь на чад, и вибрируя, виляя хвостиком, в воздухе.
Не прочь невеличка и срубить прямо на лету всякую насекошку. Летит и клювом в полете чок, чок. Все время что-то пожевывает. При такой скорости метаболизма птичке надо постоянно что-то жевать. Даже 6 часов поста могут привести ее к смерти.
Со смертью у колибри тоже свои уникальные игры: она умеет впадать как бы в анабиоз по ночам, когда холодает. Она сбрасывает температуру своего тела с обычных 45 °C до температуры ночного воздуха, метаболизм замедляется в 10−15 раз, сердцебиение до 500 ударов в минуту — тихо! замерла птичка! Но не умерла. Жива курилка!