Стремительный бег, завораживающие движения этих восточных красавцев приводят в восторг как любителей, так и специалистов.
Как же попали представители древней породы в наш суровый климат?
В Старом Петергофе есть конно-спортивный клуб «Аргамак», где занимаются разведением именно ахалтекинцев. Имена хозяев хоть раз слышал каждый — Владимир Соломонович и Ирина Владимировна Хиенкины. Я несколько раз приезжала в «Аргамак» полюбоваться на лошадей и пообщаться с Владимиром Соломоновичем. Но в этот раз мы беседовали с его сыном Даниилом.
— Даниил, расскажите, с чего начался «Аргамак»?
— Образовался «Аргамак» в 90-м году, когда из Туркмении привезли 12 лошадей.
— Можете в нескольких словах описать ахалтекинца?
— Как человек, живущий с ахалтекинцами с детства, могу сказать вот что… Знаете нашего Карагёза? Мне было одиннадцать лет, когда его привезли из Туркмении полугодовалым жеребёнком. Когда ему исполнилось два года, я впервые сел на него верхом. С тех пор мы были с ним на протяжении четырёх лет. Потом случилось так, что я ушёл с конюшни и шесть или даже семь лет вообще здесь не появлялся, никак не общался с Карагёзом.
Что с ним только не произошло за это время! Кто только с ним не работал! И когда мне исполнилось двадцать, я вернулся в «Аргамак», решил, что снова хочу ездить верхом. И Карагёз меня узнал. Пришёл из табуна ко мне. Вот это, скажу вам, ощущение!!! Нет слов. Так делают только ахалтекинцы. Это конь одного хозяина, и если они находят друг друга, от лошади идёт потрясающая отдача. Так получилось у нас с Карагёзом.
Говорят, что спортом с ахалтекинцами заниматься очень тяжело, потому что у них сложный характер. Наверное, я с этим соглашусь. Редкостные они лошади, конечно… Что хотят, то и делают… Постоянно надо доказывать, что человек является главным в дуэте. Каждый раз я сажусь на Карагёза и каждый раз приходится ему об этом напоминать. И надо сказать, не всегда это получается. Далеко не всегда.
— Сбрасывал?
— Теперь-то уже нет, а поначалу, когда учили его, я падал, наверное, раз пятнадцать за час. Сел — упал, сел — упал, сел — упал… Это было снежной зимой, обошлось без травм, веселились. Тем не менее, для меня заездка была очень жёсткой. Я-то маленький был, лёгкий, а у него здоровья-то сколько!..
— Сколько Карагёзу сейчас?
— Семнадцать лет. Он девяностого года рождения. Полтора года назад, летом, мы участвовали в скачках в Ропше и приехали вторыми. При этом все кони были младше нас как минимум на восемь лет, и все всадники были легче меня как минимум на тридцать килограммов — девочки…
Правда, я зарёкся скакать на нём… Он вороной, а к финишу белым пришёл, в пене. Весь круг висел на хвосте у лидера (а дистанция — 1800 метров!)… Незабываемо… Но опасались не на шутку за его здоровье… Уж очень много Карагёз вкладывает в скачку… А на следующий год первой пришла тоже наша лошадь, Гунча Бике, семилетняя кобыла… Это была самая длинная дистанция, а она скакала лениво-лениво, была второй почти весь круг, а ближе к финишу ей просто захотелось пробежаться по-настоящему. Лидера она обошла буквально в три прыжка… Это неудивительно, семь лет — для лошади просто расцвет, хотя на больших скачках это крайний возраст. Потом, после семи лет, лошадь переходит в спорт, где требуется особая подготовка — конкур, выездка.
Но повторюсь, на мой взгляд, текинец в первую очередь — это друг. Когда с ним знакомишься, уже других коней не надо. Говорят, что в конкуре должны участвовать ганноверы, тракены, бегать должны чистокровные верховые, но при этом текинцев становится всё больше и больше в Питере… Видимо, люди начинают общаться с ними, понимают их уникальность — и привязываются.
Возвращаясь к Карагёзу, добавлю: сколько раз было так — падаешь, а он не уходит. Он, конечно, редкостный упрямец, сам себе на уме, скажет себе: «Я не хочу сегодня работать! Лень мне…» Сражаешься с ним, сражаешься, и вдруг он оказывается сверху — я упал. Не уходит. Пробежится вокруг, посматривает: «Вставай, вставай, давай ещё, я готов!» И в поле всегда подходит… Это удивительное ощущение, когда из табуна приходит лошадь. Именно к тебе, именно твоя. Остальные придут, посмотрят: «Сахар принёс? Нет? Ну и ладно…» Уходят. А он остаётся.
— Как правильно называется ваше хозяйство?
— Конно-спортивный клуб «Аргамак». Аргамак — это второе название ахалтекинца.
— Расскажите, пожалуйста, о породе.
— Об ахалтекинцах были упоминания где-то году в семисотом нашей эры. Порода очень древняя. Существует только три чистокровные породы, остальные чистопородные. К чистокровным относятся ахалтекинская, арабская и чистокровная английская скаковая. Был момент, когда их оставалось всего три или четыре тысячи голов… Но, к счастью, сейчас всё это восстанавливается.
— Сколько стоит ахалтекинец?
— Вопрос сложный. Жеребцы-производители могут стоить до 100 тысяч евро. Всё зависит от того, кого именно хочет приобрести покупатель. Для себя, наверное, лучше купить жеребёнка. Если человек хорошо ездит верхом, это одно дело, можно покупать взрослую лошадь. А если не умеет или только начинает учиться ездить на лошади, то он приобретает этого жеребёнка, каждый день ходит общаться с ним, а тем временем параллельно учится ездить. Так было и у меня с Карагёзом. Ему было шесть месяцев, мы с ним просто общались. Говорят, что кобылы более преданные человеку, больше привязываются к хозяину, с ними легче работать. С жеребцом сложнее в несколько раз — но и отдача совсем другая. Карагёз сейчас мерин. Когда я ушёл из «Аргамака», он скучал и не видел никого вокруг, рядом с ним находиться было невозможно… Это я знаю только понаслышке, конечно. Пришлось его кастрировать, чтобы он был спокойнее.
— Даниил, большое вам спасибо за яркий, интересный рассказ. Скажите, пожалуйста, в заключение несколько слов.
— Лошади, а особенно ахалтекинцы — это уникальные животные. И если человек сумеет добиться расположения аргамака, он не сможет не увидеть и не почувствовать этого. Так что… Я желаю тем, кто захочет приобрести ахалтекинца, терпения, потому что оно воздаётся сторицей. И удачи, конечно.