Многие думают, что нам, чтобы укусить, надо переворачиваться на спину или на бок. Это неверно. И рыло, и нижняя челюсть у нас настолько подвижны, что мы можем вывернуть их навстречу жертве и ударить ее зубами, нанося рваные раны. Если наши жертвы крупнее нас, мы, благодаря нашим уникальным зубам, вырываем из них куски или разрезаем их на части.
Наши челюсти развивают при укусе давление в несколько тонн на квадратный сантиметр. Этого достаточно, чтобы перекусить руку, ногу, а то и самого человека пополам. Но часто это лишнее — наша растяжимая пасть позволяет проглатывать целиком не только человеков, но и более крупных животных: морских львов, крокодилов, и даже лошадей.
Позавидуйте нашей силе. Мы легко рвем джутовые канаты толщиной в пять сантиметров, цепи, выдерживающие нагрузку в тонну, ломаем крюки из полудюймовой стали. Одним ударом мы можем пробить днище шлюпки или, выпрыгнув из воды, снять с борта катера человека. А как мы плаваем! Акула мако развивает скорость до 30 узлов, а ведь это сравнимо с наиболее резвыми скакунами на ипподроме.
Но более всего мы гордимся своей чувствительностью. На первом месте у нас обоняние. Каплю пролитой в море крови мы учуем за три-четыре километра. И на слух мы не жалуемся. Беспечное плескание человека мы слышим за километр, и звучит оно для нас как сигнал к обеду. Недоступные человекам низкочастотные звуки мы воспринимаем не ушами, а так называемой боковой линией на поверхности головы и туловища. Эти колебания воды мы слышим на расстоянии до ста восьмидесяти метров, они помогают нам отличать конвульсивные движения ослабленной жертвы от уверенных движений труднодоступных рыб.
Если вы не видите в море акулу, это не значит, что она не видит вас. Зрение у нас великолепное, раз в десять чувствительнее к свету, чем глаза человеков. Мы различаем цвета и предпочитаем смотреть на что-нибудь яркое и сверкающее. А еще мы воспринимаем электрическое поле жертвы, правда, недалеко, скажем, всего в метре от зарывшейся в песок рыбы. Зачем нам это надо? Да чтобы точнее сориентировать пасть! А ведь и человеки создают вокруг себя электрические поля каждым движением мышц или биением сердца.
Вы думаете, наша кожа покрыта чешуей? Нет, это тысячи микроскопических острых костяных зубов. И это тоже наше оружие. Если вы вздумаете ударить нас голой рукой или ногой, вам же хуже — на вашей коже появится множество порезов, и вытекающая кровь только привлечет наших друзей. Ну, а удар ножом в спину мы просто не заметим — наша шкура непробиваема, по крайней мере, на спине. Тут гарпун нужен.
Не думайте, что встретить нас можно только в море. Мы заходим в устья рек и поднимаемся вверх по течению на сотни километров. Ближайшая родственница серой бычьей акулы проживает в озере Никарагуа и давно считается опасным людоедом. Весной 1944-го года одна такая акула напала сразу на трех человек, из них выжил только один. Водимся мы и в других пресноводных водоемах. В Замбези мы нападаем на буйволов, пришедших на водопой. В Ганге нас так много, что человеки выделили особый вид — гангскую пресноводную акулу. Это вообще-то понятно, нас в течение многих столетий подкармливали покойниками, которых, согласно обычаю, хоронили в волнах великой реки. Теперь мы с успехом нападаем на паломников, пришедших совершить омовение. Нас видели в Нью-Йорке у пристани на 42-й улице, и в окруженном со всех сторон сушей Парагвае. Одна акула была поймана в Перу в трех тысячах семистах километрах от устья Амазонки. Так что мы, акулы, постепенно завоевываем и материки.